РЕЗНИК ЛЕОНИД АЛЕКСАНДРОВИЧ

ВОСПОМИНАНИЯ

ПО ДОРОГАМ МОЕЙ ЖИЗНИ

(Дневниковые записи)

МОИ ГОДЫ в СТРОЮ

(Некоторые фотографии периода «Мои годы в строю» можно посмотреть в фотоальбоме photo.htm).

Вместо предисловия

В жизни каждого человека наступает период, когда хочется, как бы остановиться, оглянуться назад, проанализировать прожитые годы и ответить себе на вопрос, как ты жил, что увидел, какие прожитые годы были самыми решающими в твоей судьбе.

Понятно, анализ любого явления или события требует временной дистанции. Как путник может составить общее представление о пройденном пути со всеми его зигзагами, только взобравшись на какую-либо вершину, так и мы только к концу определенного периода или концу всей жизни, можем правильно судить о наших поступках и творениях, понять их смысл и, наконец, оценить их по достоинству. Только спустя много лет, мы можем попытаться спокойно оценить, что же, собственно, произошло, посмотреть на себя через призму времени. При этом очень важно все переосмыслить не только критически, но и аналитически, с уважением к прожитым годам, явлениям и событиям, свидетелем или участником, которых ты был, не очерняя, но и не обожествляя их.

В 2004 году мне исполнилось 70 лет. Из них почти 45 лет были связаны с армией. Начались эти годы в 1945 году, когда я поступил в Горьковское Суворовское военное училище. Годы учебы в Суворовском училище я описал в повести «Детство и юность в погонах. Мы суворовцы из города Горького».

После окончания Суворовского училища в 1952 году я два года учился в Одесском Краснознаменном пехотном училище имени К.Е. Ворошилова. В училище мне присвоили звание – младший сержант, и я был назначен командиром отделения. Учился отлично и окончил училище по первому разряду. В июле 1954 года мне было присвоено первое офицерское звание – лейтенант и я был направлен в 35-ую Гвардейскую механизированную орденов Суворова и Кутузова Харьковскую дивизии, штаб которой располагался в городе Болград Одесской области. Осенью 1954 года началась совершенно новая для меня самостоятельная жизнь, жизнь молодого офицера. Какими были эти первые пути-дороги офицерской службы?

На пути к месту службы в поезде познакомился с молодым офицером Юрием Безруковым.

Я был назначен командиром взвода артиллерийской батареи 112 Гвардейского механизированного полка. Моим первым командиром батареи был капитан Вьюшков Николай Николаевич.

С Юрой мы устроились на частной квартире. В комнате 10-12 кв.м стояли две железные кровати, стол, две тумбочки, три стула. Вешалка на стене. Печка топилась в коридоре. На оплату жилья в таком городе, каким был наш, офицер получал 80 рублей в месяц. Хозяева, гагаузы по национальности, милые, добрые люди. Они относились к нам по-отечески.

Болград – небольшой, около 60 тысяч населения, зеленый городок на берегу лимана – озера Ялпуг в 45 километрах от города Измаил. Близость Измаила, названия ближайших населенных пунктов: Галац, Татарбунары, Тульча, Вулканешты, Рени, Кагул. И чуть дальше: Фокшаны, Бородино, Березино, Тарутино. Названия рек: Дунай, Буг и Прут – все это «дышало» походами и победами русских войск под руководством А.В. Суворова и других выдающихся полководцев в русско-турецких войнах во второй половине восемнадцатого века. Одна из улиц города Болграда названа именем генерала Инзова Ивана Никитича, который прославился при штурме Измаила. Именно генерал Инзов И.Н., ставший наместником его величества в городе Кишиневе, тепло встретил А.С. Пушкина, когда он в августе 1820 года приехал в Кишинев в ссылку. Генерал отвел А.С. Пушкину две маленькие комнатушки в своем доме. Здесь поэт прожил до августа 1823 года. Парк имени А.С. Пушкина на берегу лимана напоминал жителям, что в этих местах был великий поэт. На территории парка высится огромный дуб обхватом около 3 метров. Дуб огорожен решеткой с цепью. Как гласит народная молва, А.С. Пушкин был в этих местах. На дубе читаем слова из поэмы А.С. Пушкина «Руслан и Людмила»:

«У лукоморья дуб зеленый;

Златая цепь на дубе том:

И днем и ночью кот ученый

Все ходит по цепи кругом». …

В полку приняли меня очень хорошо. Никаких трудностей по службе не испытывал, работал с интересом и инициативой. Служба в части, как и было «положено» для всех молодых офицеров, началась с дежурства по полку. Затем, как обычно, – построения, занятия, учения, караулы, совещания, собрания и т.п.. В общем, все шло своим чередом. Учил солдат больше личным примером, и они относились ко мне с уважением, тем более что многие из них были мне ровесниками. Солдаты служили три года, и я не помню, чтобы когда-либо шла речь о неуставных взаимоотношениях, так называемой в настоящее время, «дедовщине». Требования к дисциплине были жесткие, но грубости не было. Коллектив батареи был сплоченным, дружным. Очень быстро он стал моим домом. В начале 1955 года я был назначен командиром учебного взвода в полковую школу, где в течение шести месяцев готовили младших командиров. Я сделал два выпуска, и оба выпуска были оценены отлично.

В те годы в армии служило много офицеров, участников Великой Отечественной войны. Большинство офицеров дивизии были награждены боевыми наградами. Дивизия, ее история, ее боевой путь вызывали гордость, особенно у молодых офицеров. Все молодые офицеры обязаны были учиться в вечернем университете при гарнизонном Доме офицеров. Здесь мы изучали основы марксистско-ленинской теории, «подковывались» политически и идеологически. За посещаемостью и успеваемостью в университете строго следил заместитель командира полка по политической части, партийная и комсомольская организации части.

Жили мы с Юрой дружно, по-холостяцки. Вечером читали книги, лежа на солдатских кроватях, иногда играли в шахматы. Радио слушали редко. Завтракали и обедали в офицерской столовой на территории полка, а ужинали дома стаканом чая и бутербродом с колбасой. В среду, субботу и воскресение, как правило, уходили на ужин в ресторан Дома офицеров гарнизона. В 1955 – 1956 годах действовал приказ Министра обороны СССР Г.К. Жукова, запрещающий военнослужащим в военной форме заходить в столовые, рестораны и другие питейные заведения города. Патрули, выставленные у каждого из таких «объектов», жестко следили за исполнением требований приказа.

В нашей серой, однообразной жизни «выход» в Дом офицеров был событием. О нем мечтали, к нему готовились. Я с гордостью носил офицерскую форму, всегда наглаженную и начищенную. Особый шик вызывали брюки-галифе и хромовые сапоги, начищенные до блеска, на чуть искривленных «кавалерийских» ногах. Зимой нашей постоянной формой одежды была военная. Гардероб зимней гражданской одежды отсутствовал, а гардероб летней гражданской одежды был очень беден. Чтобы его как-то обновить в походе в ресторан, нередко, он расширялся за счет брюк или рубашки, взятых на прокат у соседа по комнате, если в этот день он был в наряде.

В ресторане Дома офицеров к установленному часу собирались друзья, товарищи, знакомые. Здесь были молодые офицеры-холостяки и холостяки в возрасте. Молодые проходили «школу» житейской холостяцкой мудрости. Открывал заседание холостяцкого клуба председатель Совета холостяков, которого избирали на полгода. В первую же субботу на ужине в ресторане Дома офицеров я был принят в «союз холостяков».

После «торжественной части» все смотрели на накрытый стол. На столе в обязательном порядке стоял салат из огурцов и помидор, 150 граммов водки в граненом стакане и кружка разливного пива, чтобы было чем запить водку. Такая была традиция. На горячее каждый заказывал в зависимости от денег в кармане, но, как правило, это было мясо с жареной картошкой и соленым огурцом. За столом – холостяцкие разговоры, шутки, прибаутки.

В ресторане Дома офицеров отмечали праздники, дни рождения или другие памятные события в жизни присутствующих. 11 сентября 1954 года здесь же я отметил свое двадцатилетие. Нередко к нам на ужин заходил командир дивизии боевой генерал-майор. Он здоровался с нами, расспрашивал о настроениях, произносил тост и уходил с просьбой беречь офицерскую честь. Наряду с «торжественным ужином», обязательной составной частью вечера были танцы. Поэтому ужин заканчивался обычно с первыми звуками музыки.

Весной 1955 года впервые в местной школе я приметил ученицу 10 класса. Ее звали Зина Резуник. Проходило какое-то комсомольское мероприятие. Меня поразила ее естественная красота, скромность и какая-то серьезность и неприступность. Внешне она была очень похоже на Ульяну Громову – героиню кинофильма «Молодая Гвардия» по книге Александра Фадеева. После окончания школы в 1955 году она работала в Вечернем университете при гарнизонном Доме офицеров и часто посещала лекции, готовясь к поступлению в ВУЗ. В перерыве между лекциями мне помог познакомиться с ней мой товарищ Юрий Безруков. Поводом послужило схожесть фамилий Резник и Резуник. В последующем мы часто танцевали на вечерах отдыха. И только. Даже проводить ее домой или пригласить погулять в парк я стеснялся или не решался.

В ноябре 1955 года по рекомендации политического отдела дивизии я был избран секретарем комитета комсомола артиллерийского дивизиона 198 Гвардейского артиллерийского полка дивизии. На комсомоль-скую работу я долго не соглашался переходить, потому что мечтал быть хорошим командиром и обязательно стать генералом. У меня хорошо получалось на строевой работе. Командир полка хвалил, поощрял и обещал вскоре назначить командиром артиллерийской батареи.

Начальник политического отдела дивизии полковник Диордиев настойчиво убеждал меня работать в комсомоле. Он неоднократно вызывал меня на беседу. Я смутно понимал смысл руководящей и направляющей роли Коммунистической партии в те годы, но это хорошо понимали мои командиры. Сопротивление было бесполезным, хотя в это время я был только членом ВЛКСМ. Что побудило начальника политического отдела дивизии боевого полковника настаивать на моем назначении? Возможно, это были мои организаторские способности, которые он заметил? Возможно человечность в отношении к подчиненным и сослуживцам? Нельзя сказать, что именно это назначение в 1955 году сыграло определяющую роль в моем будущем на партийно-политическом поприще.

Каждое лето дивизия маршем выходила в лагерь, который располагался вблизи села Надеждовка, это около Одессы. Здесь проводилась напряженная боевая учеба, тактические учения с боевыми стрельбами. В сентябре 1956 года я был принят кандидатом в члены КПСС, а в ноябре этого года избран секретарем комитета ВЛКСМ 198-го артиллерийского полка. С тех пор более 30 лет я был связан с артиллерией и ракетной техникой.

Венгрия

В десятых числах октября 1956 года дивизия была поднята по боевой тревоге, и мы маршем ушли в Венгрию. Там начались, так называемые, Венгерские события. В столице Венгрии городе Будапеште было восстание. По информации, которую мы получали, в Венгрии начались контрреволюционные выступления против народной власти, и Правительство страны обратилось к Советскому Союзу за помощью. В Венгрию мы входили через Румынию. Хорошо помню город Плоешти. Народ в Румынии жил очень бедно, многие люди просили у нас хлеба, сахара, продуктов, деньги. Мы практически без остановки прошли до столицы Венгрии города Будапешта. Ночевали на окраине города в машинах, а затем, пройдя маршем через город, вышли на границу с Австрией. Здесь мы пробыли несколько дней и снова маршем пошли на границу с Югославией до города Сегед. На границе в лесах скопилось большое количество «контрреволюционеров», т.е. противников власти коммунистов в Венгрии. Они пытались перейти границу и спастись на территории Югославии. Президент Югославии Гросс Тито в те годы поссорился с руководством КПСС и открыл границу для беженцев.

В Венгрии мы вначале ощущали напряжение во взаимоотношениях с местным населением, нередко были митинги протеста и слышались ружейная и автоматная стрельба. Мы перекрывали дороги, прочесывали лес и палисадники, охраняли важные объекты. Часто на эти задания посылались добровольцы. Я был всегда впереди, молодость и должность комсомольского вожака звала к примеру.

В полку чувствовалась организованность, дисциплина, дружба и взаимопомощь. На всю жизнь запомнил случай. Я был в одном из подразделений, которое перекрывало важную дорогу. Обстановка была сложная, тревожная. Личный состав жил в землянке, часовые были на постах. Мне пришлось задержаться в этом подразделении на ночь. Я прилег на нары и уснул. Проснулся, вижу, что накрыт солдатской шинелью, а два солдата спят, накрывшись одной.

Был я тогда и офицером связи между командиром дивизии и командирами полков. Ездил на легковой машине марки «Джип», был вооружен автоматом ППШ и пистолетом «Стечкина», имел охрану из двух солдат кроме водителя. Внутренне было ощущение, что мы выполняем очень важную миссию по защите Венгерской революции. Наивными мы были тогда патриотами-интернационалистами. Моя служба в Венгрии была отмечена правительственной наградой Венгерской Народной Республики.

Артиллерийский полк располагался в городе Кишкунфеледхаза. Размещались мы в военном городке. Солдатская столовая совмещалась с клубом. Все офицеры жили в общежитии пока без семей. К нам часто приезжали артисты из Москвы. Перед нами регулярно выступали представители руководства Венгрии. Слушал я и руководителя коммунистов Венгрии Яноша Кадара, когда он выступал перед активом Группы Советский войск в городе Будапеште. Хорошо запомнил его слова: «Мы работаем, чтобы жить, а Вы живете, чтобы работать». Это он говорил о нас, советских людях.

Я часто был в Будапеште и в других городах, на озере Балатон. Командование принимало меры, чтобы «подружить» нас с местным населением. Оно стремилось показать, что мы не враги, не оккупанты, а друзья, защитники. Мы ходили на предприятия, в коллективы, встречались с населением. У нас постоянно было оружие, но мы его не демонстрировали. Было очень интересно знакомиться с «заграницей».

Во второй половине 1957 года разрешили отпуска офицерам и приезд семей в Венгрию. В конце августа 1957 года я с большой радостью поехал в отпуск. Хорошо помню, как поезд с отпускниками пересек границу в районе города Чоп и сразу за мостом был остановлен для проверки. Мы радовались, как дети, плясали, пели, целовали землю.

В пограничном городе Чоп я отправил вещи в город Пермь, где жила мама и родная сестра с семьей, а сам с маленьким чемоданчиком поехал в город Болград. Почему? Ясного ответа и сегодня дать не могу. Меня тянула какая-то неведомая сила в места, где я начинал самостоятельную трудовую жизнь, офицерскую службу. Возможно, меня в Болграде кто-то вспоминал? Образ Зины в мыслях возникал часто, но только как знакомой по танцам. Мы не переписывались. Ее серьезность и внешняя неприступность «охлаждали» другие мысли.

Утром 30 августа 1957 года я приехал в город Болград и остановился в квартире моих бывших хозяев, где я жил до Венгрии. Квартира была свободна. Была среда. Вечером после встречи со знакомыми в ресторане Дома офицеров пошел на танцы. Был рад встречи с Зиной и особенно тому, что она была одна. После нескольких туров осмелел и сделал ей предложение выйти за меня замуж. Мы вышли в парк. Я мгновенно протрезвел и повторил свое предложение. Впервые проводил Зину до дома. В квартиру не заходил. Волновался. Долго не мог уснуть. Сидел на лавке около своего дома с хозяином и курил. Хозяин, как мог, успокаивал и обещал утром сказать свое мнение об избраннице. Утром характеристика была наилучшей.

Обедали с Зиной. Она дала согласие. Ей только исполнилось 19 лет. Регистрация нашего брака была осуществлена 7 сентября 1957 года в ЗАГСе города Болград. 11 сентября 1957 года мы приехали в город Одесса, где в ресторане железнодорожного вокзала отметили мой 23 год рождения. Утром 12 сентября мы вылетели через Симферополь в город Сочи. Это было наше свадебное путешествие. 16 сентября 1957 года была сделана первая наша семейная фотография.

В Сочи мы очень хорошо отдохнули. С нами отдыхали моя сестра с мужем. Жили, как говорят, «дикарями» на частной квартире. Много купались, загорали, фотографировались. Были на озере Рица, Голубом озере, в Гаграх, на Ривьере, даче Сталина и других интересных местах.

Командир полка предупредил меня, что если приедет жена, жить нам будет негде. Зинуля приехала ко мне в конце ноября 1957 года и с 1 декабря вышла на работу пионервожатой в школе, где учились дети офицеров. В городе Кишкунфеледхаза мы жили в комнате на сцене клуба-столовой. Пол цементный, стены кафельные, за стеной всю ночь работает картофелечистка, две солдатские койки, покрытые солдатскими одеялами. Так начиналась наша семейная жизнь. Но мы были счастливы. Мы были молоды. Вся наша жизнь была впереди.

В декабре 1957 года меня приняли в члены КПСС. В начале 1958 года полк переехал в город Сегед. Мы получили комнату в офицерском общежитии на 3 этаже с общей кухней, туалетом, умывальником. Это был трехэтажный каменный дом, который был приспособлен под гостиницу из бывшей женской тюрьмы. Но нас это совершенно не огорчало и не влияло на наше настроение. Время проходило очень интересно.

В 1958 году я твердо решил поступать учиться в высшее учебное заведение. Подал рапорт в Высшее военное инженерное училище в городе Киеве, сдал предварительные экзамены, получил 14 баллов из 15, сдал должность и с уверенностью ждал вызов из училища. Но в сентябре месяце получил отказ по причине якобы сокращения приема. Выехал в Будапешт и здесь в отделе кадров доверительно узнал, что причина другая. Я впервые почувствовал и осознал, что меня унижают, оскорбляют по причине, на которую раньше почти не обращал внимания. Было стыдно и обидно до слез. Стыдно не за себя. Я впервые критически отнесся к действиям нашей власти. Обида еще более усилилась, когда я узнал, что в Киевское училище был большой недобор, и командование училища обратилось с просьбой в Академию имени Дзержинского в Москве направить в Киев не прошедших по конкурсу офицеров. Возвращаться на прежнее место службы не хотел. Мне предложили, и я согласился ехать в город Львов на годичные курсы политсостава.

Город Львов. Западная Украина.

7 сентября 1958 года мы отметили год нашей семье и сфотографировались.

В Львове 20 ноября 1958 года родилась наша первая дочь Наташа.

В период с октября 1958 года по июль 1959 года мы жили в городе Львове.

Львов – древний, очень красивый город Западной Украины. В средине ХШ столетия на важном оборонно-стратегическом рубеже и перекрестке торговых путей, у подножья горы над рекой Полтвой возник новый город. Основал его князь Данило Романович и назвал Львовом в честь своего сына Льва. На горе, названной впоследствии Княжьей, выросла крепость, существующая поныне. В городе много поляков. Сразу почувствовали негативное отношение к русским и особенно к военным.

Учился я на курсах при Львовском высшем военном политическом училище. Училище располагалось напротив очень красивого Стрийского парка. Заложенный в 1887 году Стрийский парк считается одним из лучших в Европе.

Вначале снимали комнату в доме вблизи парка. Затем мы переехали в квартиру в центре города. Это был старый двухэтажный деревянный дом со скрипучими полами. Перед домом скверик. За ближайшим углом центральная площадь города с Львовским Академическим театром оперы и балета и памятником великому польскому поэту Адаму Мицкевичу. Комната была на втором этаже дома. Мы были очень счастливы. Но было очень тяжело. Все приходилось покупать, учиться обращаться с малюткой. Конечно, особенно доставалось Зине. И все же мы гуляли по городу, неоднократно были в Стрийском парке, катались на лодке, любовались плакучими ивами и белыми лебедями, смотрели спектакли и кино.

В училище была очень хорошая учебная база, высоко профессиональный преподавательский коллектив. Здесь я впервые изучал философию, педагогику и психологию, журналистику, основы теории государства и права. Систематизированы были знания военной стратегии и тактики. Впервые много интересного было нам дано и в вопросах истории КПСС и СССР. После отличного окончания курсов приказом Министра Обороны СССР я был назначен заместителем командира артиллерийского дивизиона в Армию, штаб которой размещался в городе Ереване – столице Армении.

Город Ереван – столица Армении.

После отпуска 20 октября 1959 года мы приехали в город Ереван. На предложенную должность начальника офицерского клуба согласия не дал. После событий с отказом из Киева, решил добиваться своей цели, во что бы то ни стало. Почти два месяца пришлось жить в гостинице «Арарат» в центре города. Зарплаты нет. Ребенок маленький. С деньгами было очень туго. Пришлось сдавать отрезы на шинель, парадные китель и брюки в ломбард. Только в декабре месяце я получил назначение на должность помощника начальника политического отдела 72 зенитной артиллерийской дивизии по комсомольской работе.

Штаб дивизии стоял в поселке Советашен, что невдалеке от города Ереван. 8 полков дивизии стояли вдоль границы с Турцией. Командиром дивизии был генерал-майор Никитенко, начальником политотдела – полковник Арутюнян Ашот Иосифович, а заместителем начальника политотдела – подполковник Логинов.

Нас разместили в финском домике с двориком. На горизонте была видна гора Арарат. С полковником Арутюняном А.И. я часто ездил вдоль границы по воинским частям. Много приходилось выезжать в полки, которые были в боевой постоянной готовности. С работой получалось. Было очень интересно. Командование и вообще офицеры относились уважительно.

Интересно было познакомиться с историей армян, их бытом, культурой, нравами, традициями. Здесь очень сильна религия. Армянская Апостольская церковь является государственной религией. Резиденция католикоса всех армян находится вблизи Еревана в святом Эчмиадзине. Интересна история с горой Арарат, символом Армении. Как гласит библейская история, именно на гору Арарат опустился Ковчег, на котором праведник Ной с людьми и животными спасся во время всемирного потопа.

С января 1960 года на базе Бакинского корпуса ПВО начал формироваться Округ ПВО. Летом 1960 года штаб 72 зенитной артиллерийской дивизии был расформирован. Полки выполнили боевые контрольные стрельбы на полигоне около города Очамчира в Абхазии на берегу Черного моря. Затем, полки дивизии после переучивания и выполнения боевых пусков ракетными комплексами на полигоне Ашулук, что севернее Астрахани, вошли в состав Бакинского Округа ПВО. Впервые я был на полигонах и наблюдал за боевыми стрельбами зенитной артиллерии и пусками ракетных комплексов.

В октябре 1960 года меня вызвали в Штаб Бакинского Округа ПВО в город Баку для назначения на новую должность. Я получил назначение в город Орджоникидзе в Высшее Северо-Кавказское военное техническое училище войск ПВО страны. В те годы так назывался город Владикавказ. В 1992 году городу было возвращено прежнее название.

Город Орджоникидзе – Владикавказ.

Столица Северной Осетии (Аланьи).

Высшее Северо-Кавказское военное техническое училище войск ПВО страны только обустраивалось после переезда из города Сумы. Большинство офицеров квартиры не имели и жили в частном секторе.

Несколько дней мы жили в гостинице «Кавказ», затем нашли комнату в шесть квадратных метров в доме вблизи училища. Дом окружал высокий забор, во дворе злая собака, в доме одинокая старуха.

Я был назначен помощником начальника политического отдела училища по комсомольской работе. Начальником политического отдела был полковник Лемешко Алексей Петрович. Он сыграл большую роль в моем становлении и завершении, как я говорил, периода начала творческого пути молодого офицера.

Работать с курсантами было очень интересно. Я приобрел определенный опыт работы с молодыми офицерами. Впервые я хорошо изучил новейшую ракетную технику. Вместе с офицерами мы выезжали на отдых в горы и на Терек. Неоднократно смотрели выступления артистов Северной Осетии в театре и цирке.

Осенью 1961 года мы впервые получили собственную однокомнатную квартиру в новом доме по улице Гастелло. Купили первый маленький холодильник и кое-что из мебели.

Сама обстановка в Высшем военно-учебном заведении побуждала к учебе, повышению своих знаний. Я твердо стоял «на ногах», как житейских, так и профессиональных. Но в этих рамках мне было уже тесно. Период начала творческого пути заканчивался, надо было двигаться дальше вперед. Я хорошо понимал, что без высшего образования, без бумаги об окончании ВУЗа будущего у нас не будет. Мысли о необходимости получения высшего образования были у меня еще в Суворовском училище. После неудачной попытки поступления в Киевское высшее военное инженерное училище эти мысли меня уже не покидали. Но особенно внутренняя потребность в получении высшего образования у меня стала проявляться именно в период работы в Высшем учебном заведении.

Мне шел 28 год. Рамки знаний, которые я получил в военном среднем училище, стали меня стеснять, особенно при общении с офицерами старшего звена. Я благодарен полковнику Лемешко Алексею Петровичу, который не только посоветовал, но и сумел убедить меня в необходимости попытаться поступить именно в Военно-политическую Академию имени В.И. Ленина. Это было очень авторитетное высшее учебное заведение. Оно давало хорошие знания и прекрасную перспективу, как в службе, так и на гражданском поприще. Я имел определенный опыт партийной и политической работы и чувствовал себя достаточно уверенно, получалось писать, выступать, убеждать. Была маленькая надежда, что в таком учебном заведении меньше вероятности отказа по причине, которая была при поступлении в Киев.

С начала 1962 года я начал усиленно готовиться к поступлению в Академию. Настойчиво занимался, как говорят, днем и ночью. Занимался по программам значительно шире школьных программ, а по математике и физике пользовался материалами высших учебных заведений. При этом у меня были большие возможности, в том числе и получить консультации педагогов училища, где я работал. Три предварительных экзамена сдавал в Баку. Все три оценки были отличными. В период с 15 июля по 15 августа 1962 года я был в Москве и в лагере ВПА в поселке Кубинка невдалеке от города. 19 июля прошел медицинскую комиссию, которую боялся только по зрению. 20 июля писал сочинение на свободную тему: «В жизни всегда есть место подвигу».

Я был хорошо подготовлен и выделялся среди абитуриентов. Восемь экзаменов! Результат 38 баллов из 40. Ближайший ко мне товарищ получил 32 балла. 7 августа 1962 года заседала Приемная Комиссия. Я был принят слушателем первого курса факультета Противовоздушной бороны страны Военно-политической Академии имени В.И. Ленина. Этот факультет был образован в этом же 1962 году на базе отделения ракетного факультета. Начальником факультета был назначен генерал-майор Зуб Иван Григорьевич. Иван Григорьевич был известным и авторитетным в Армии генералом. Еще в конце 30-х годов он в звании бригадного комиссара был начальником политического училища. Воевал, отличился в боях на Малой Земле и под городом Керчь. В июне 1953 года в составе группы генералов участвовал в аресте Берия. Заместителем начальника факультета был назначен полковник Ходаков Иван Алексеевич.

Город МОСКВА

В конце августа 1962 года мы семьей приехали в Москву. Четыре года я учился в Академии. Моя учеба оценивалась достаточно высоко, но приходилось очень много работать. За 4 года учебы в Академии лишь одну оценку «хорошо» по политэкономии мне поставили на первом семестре, все остальные оценки были только отличными. Три года я был стипендиатом премии имени М.И. Калинина. М.И. Калинин был Председателем Верховного Совета СССР – высшего органа государственной власти. Премия его имени была высшей для слушателей нашей Академии, хотя никаких дополнительных льгот она не давала. Два года я был председателем Военного научного общества факультета, неоднократно редактировал стенную газету факультета. Все дипломные работы выпускников факультета, перед их рассмотрением на Ученом Совете Академии, обсуждались на заседании Военного научного общества факультета. В связи со всем этим меня хорошо знали слушатели всех курсов. Я часто общался с генералом Зуб И.Г., преподавателями многих кафедр. Ко мне уважительно относились на некоторых кафедрах и, особенно, на кафедрах истории КПСС, военной психологии и военной педагогики, философии и всеобщей истории. При желании я мог бы попытаться остаться на одной из кафедр в адъюнктуре, но тяготел к практической работе. Я был убежден, что на самостоятельной работе сумею себя проявить наиболее полно и независимо.

Летом 1963 года всей группой мы выезжали на практические занятия на учебный полигон Ашулук, что севернее города Астрахань. Мы наблюдали пуски боевых ракет. Впечатление было сильное. Было время и для отдыха. В реке Ашулук мы ловили рыбу. Поймали судака, щуку и сварили уху.

В декабре 1963 года в Москве родилась наша дочь Лена.

В 1965 году досрочно за год мне за отличную учебу было присвоено воинское звание «майор».

В 1966 году я окончил факультет Противовоздушной обороны Военно-политической Академии имени В.И. Ленина. Это был первый выпуск факультета. Дипломную работу защитил, и все выпускные экзамены сдал на «отлично» и получил диплом с «отличием». Получению Золотой медали помешала оценка «хорошо», которую я получил на первом курсу. Мои результаты были лучшими на курсе, поэтому я был первым приглашен на комиссию по распределению. Среди только трех выпускников я был назначен на высшую должность – начальником политического отдела зенитно-ракетного полка ПВО. Мы все трое поехали на Дальний Восток.

1 июля 1966 года в числе пяти лучших выпускников факультета ПВО Военно-политической Академии я был на Правительственном приеме в Кремле.

Военно-политическая Академия сыграла огромную, даже, можно сказать, определяющую роль в моей службе, в дальнейшей жизни моей семьи. Поступая в Академию, я имел общие базовые знания на уровне средней школы и среднего военного училища, да и жизненный кругозор был достаточно узок. В стенах Академии я получил обширные и достаточно глубокие знания по самым различным областям гуманитарных и естественных наук. Наиболее глубоко нами изучались вопросы истории, философии, психологии, педагогики, логики. Достаточно времени отпускалось в Академии на изучении высшей математики, физики, химии. Впервые мы изучали политическую экономию и военную экономику.

В Академии нас учили мыслить логически, излагать мысли четко и ясно, работать творчески. От преподавателей нам неоднократно приходилось слышать, что нельзя объять необъятное. Поэтому, прежде всего, надо научиться читать, работать с литературой и, главное, с первоисточниками. Мы часто работали в богатой библиотеке Академии, в Ленинской библиотеке Москвы.

В Академии я впервые глубоко изучил основы ракетной техники, радиоэлектроники, материальную часть и боевое применение новейшей ракетной техники, что позволило мне в дальнейшем довольно свободно общаться со специалистами в этой области.

Как человек военный, я получил достаточно глубокие знания по различным областям военного искусства, стратегии и тактики. Видимо, именно в Академии сформировалось мое мировоззрение и мой характер.

Академия значительно расширила наш жизненный кругозор. Именно в академическом коллективе я закрепил понимание сущности таких общечеловеческих качеств, как честность, принципиальность, дружба и товарищество, ответственность за порученное дело, да и просто правила общения и поведения в офицерском коллективе.

В период жизни в Москве и учебы в Академии значительно повысился уровень нашей общей культуры. Посещение театров, музеев, выставок, беседы и дискуссии по самым разнообразным вопросам, безусловно, сыграли положительную роль.

Вместе с тем, при всем том положительном, что дала нам учеба в Академии, нельзя не отметить и нередко остающееся у меня неудовлетворенность. Я, да и многие другие однокурсники, на перерывах, в личных беседах отмечали в лекциях недосказанность, замалчивание острых периодов, «белых пятен» в истории Партии и Государства. Жесткие рамки однопартийной системы, одной господствующей марксистско-ленинской идеологии тормозили творчество мышления. Болезни общества, Государства, Партии, изучение уроков недавнего прошлого замалчивались или усиленно камуфлировались цитатами из Маркса и Ленина, а недостатки капитализма обострялись.

Я не помню, чтобы мы слышали в стенах Академии в те годы об административно-командных методах управления, чтобы глубоко обсуждали вопросы демократии, формализма, бюрократизма. А именно, порожденный административно-командной системой, сталинизм предельно усилил ее отрицательные черты, заблокировал процессы развития демократии и народотворчества, начатый после событий 1917 года. На словах мы шли «ленинским путем», а на деле все больше отходили от прогрессивных ленинских идей, от подлинных ценностей социализма, его социальной сущности. И как результат, развал КПСС и великой державы, каким был СССР.

При всех недостатках и упущениях, Академия готовила высококвалифицированные кадры политических работников для Советской Армии и Флота. В общем, Академия дала нам своеобразный «Аттестат зрелости» и «Путевку в жизнь». Открывалась хорошая перспектива карьеры офицера. Надо было реализовывать ее на практике.

Годы учебы в Военно-политической Академии имени В.И. Ленина я подробно описал в повести «Моя Академия».

По окончанию Военно-политической Академии мне был вручен диплом с отличием. Я был назначен начальником политотдела зенитного ракетного полка ПВО, штаб которого располагался в городе Белогорск Амурской области. Начинался новый, без сомнения, самый важный этап на моем жизненном пути. Именно эти годы, годы службы после Академии были для меня наиболее памятными и самыми решающими в моей жизни и судьбе, в жизни моей семьи.

Что же это были за годы, что они дали моей жизни? Какие уроки они мне преподнесли, какие выводы я могу сделать?

ГОДЫ на ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ и в степях КАЗАХСТАНА

ДЕСЯТЬ ЛЕТ (1966 – 1976) на ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ

Город БЕЛОГОРСК, АМУРСКАЯ область

В августе 1966 года начинался дальневосточный, десятилетний, трудный, но очень интересный период нашей жизни. Шесть суток длилась наша поездка в поезде на Дальний Восток. В основном дорогу перенесли хорошо. Интересно было смотреть на просторы России. В этих краях мы были впервые. Красота! Мощь! Особенно понравилось озеро Байкал, которое наш поезд огибал почти сутки. Здесь мы впервые пробовали омуль – самую знаменитую рыбу Байкала. А тайга – это что-то неописуемое. Было интересно, но мысли опережали поезд. Настораживала будущая неясность, туманность, новая, впервые самостоятельная и сложная работа.

13 августа 1966 года мы приехали в город Белогорск Амурской области. Город небольшой, примерно 60 тысяч жителей, расположен в 100 км севернее Благовещенска – крупного областного центра. Стоит город на реке Томь – притока судоходной реки Зея. В городе практически никакой крупной промышленности не было. Из города несколько лет тому назад была переведена воздушно-десантная дивизия в город Болград Одесской области, где я начинал свою офицерскую службу и где встретил Зинулю. Бывают и такие совпадения.

Зенитно-ракетный полк, куда я был назначен начальником политического отдела, располагался вдоль китайской границы и прикрывал с юга аэродром Украинка около города Свободный, где размещалась самая крупная на Дальнем Востоке дивизия стратегических бомбардировщиков дальней авиации. Когда я пишу эти строки, на базе этого аэродрома строится космодром. Полк был в боевой постоянной готовности. Командир полка полковник Егупов Е. был хорошо подготовленным теоретически и практически, требовательным командиром. Это был очень «живой», энергичный человек, который любил похвастаться, показать свою работу и работу коллектива. В принципе это не плохо. Любил он духовой оркестр, построения, парады, марши, художественную самодеятельность. Это тоже хорошо. Но любил он и выпить, особенно когда мы были с ним в командировках. Нередко мне стыдно было за него, о чем я ему прямо говорил. И он стыдился меня, но перестать пить не мог. Начальник штаба полка подполковник Пучков Павел Иванович, участник Великой Отечественной войны, высшего образования не имел, относился к своим обязанностям со знанием порученного ему дела, исключительно добросовестно и принципиально. Заместитель командира полка подполковник Кузьмин А. был тоже старше меня по возрасту и тоже высшего специального образования не имел. 50% командиров ракетных дивизионов были участниками войны и высшего образования не имели.

С руководящим составом полка и дивизионов очень быстро у меня установились хорошие деловые отношения. Полк был хорошо укомплектован, как говорят, «устоявшийся» и хорошо оценивался в течение нескольких последних лет. Начинать работать в таком полку, было приятно, но и ответственно. Встретили меня доброжелательно, но настороженно. Офицеры политотдела майоры Якушев, Баранов Н.Н. и Краснопольский И.П., капитан Гроза были подготовлены удовлетворительно, как мне казалось после полученного академического образования, но работали они добросовестно и с инициативой. В одном с нами городке стоял и штаб радиотехнического полка.

Мы сразу получили квартиру из двух комнат в доме по улице Гастелло 1А. Дом располагался напротив Дома офицеров гарнизона. Совершенно случайно мы узнали, что начальником Дома офицеров работает подполковник Егоров Вячеслав. В городе Болграде Одесской области он был инструктором Дома офицеров и жил в одном доме с Зиной. Его жена работала учителем математики в школе, где училась Зина. Действительно, тесен мир военной службы. Устроились в основном хорошо, если не вспоминать пронизывающий ветер на улице, холод в квартире зимой и печку с дровами. С 1 сентября Зинаида сразу начала работать в школе, где завучем была Егорова. Леночка была определена в детский садик, а Натуля пошла в первый класс, ей было почти восемь лет. Её приняли в детскую музыкальную школу. Дополнительно по сольфеджио ей помогал дирижер полкового оркестра.

Оценивая свою работу в Белогорске, хочу подчеркнуть, что я делал первые самостоятельные шаги, иногда они были пробными, не всегда получалось, как хотелось. В работе у меня была абсолютная самостоятельность. Командир полка никогда не вмешивался ни в мои планы, ни в мои действия. И, вообще, я не помню случая, чтобы я в чем-то хотел подражать командиру или кому-либо из руководящего состава полка. Полученные в Академии знания, мысли, идеи, планы, действия, как говорят, «так и лезли из меня». Работать было очень интересно, тем более что результаты были положительными и высоко оценивались командованием полка и дивизии. За три года моей работы в полку было лишь одно происшествие, вернее несчастный случай. Грубые нарушения были сведены до минимума. Полк в 1966 и 1967 году получал отличную оценку и награждался переходящим Красным Знаменем Военного Совета 11-ой Отдельной Дальневосточной Армии ПВО.

Приходилось решать самые разные задачи. Иногда очень сложные. Но главным, конечно, была боевая готовность и крепкая воинская дисциплина. Именно в эти годы (1966-1972) США воевали во Вьетнаме. СССР помогал Вьетнаму всем, чем мог и, прежде всего, зенитно-ракетными комплексами С-75. Напряжение чувствовалось во всем. Самолеты-разведчики США и Японии часто летали вдоль границы. Войска ПВО находились в боевой постоянной готовности.

Я часто выезжал в зенитно-ракетные дивизионы, в технический дивизион и различными формами воспитательной работы стремился обеспечить выполнение поставленных задач. Большое внимание приходилось уделять офицерским семьям, молодым офицерам.

Какие только не приходилось решать вопросы?

Самый дальний ракетный дивизион от штаба полка находился на удалении свыше 100 километров, вдали от населенных пунктов. Кругом лес, тайга. Вода привозная. Школа в 20 км. Я приехал познакомиться. Встретил меня командир дивизиона – подполковник, который воевал лейтенантом-артиллеристом и дошел дорогами войны до Берлина. Вижу на воротах при въезде в городок лозунг: «Каждому своё». Этот текст он взял с надписи на входе в Бухенвальд, немецко-фашистский концентрационный лагерь, который был оснащен всеми средствами для массового уничтожения людей. Так командир отразил настроение среди части офицеров, настроение удаленности от цивилизации, безысходности. В комнате, где жили молодые офицеры, на стене висели картинки голых девушек, в которые целились и стреляли жильцы, лежа на кроватях. Было много и других «интересных» наблюдений. Долго пришлось поработать в дивизионе мне и офицерам штаба полка, чтобы настроение изменилось, и был наведен уставной порядок.

В другом ракетном дивизионе машина – тягач с боевой ракетой, проезжая ночью через село, переехала на повороте дороги через лежащий стожок сена. Оказалось, что в стожке спал пьяный местный житель. Водитель не мог его заметить. Человек погиб. Дома остались жена и маленькие дети.

Остался в памяти и такой случай. Как-то во второй половине дня в феврале месяце я приехал в один из ракетных дивизионов с целью проверить работу командования в вечернее время. Дивизион стоял на опушке леса, за забором дивизиона большое совхозное поле с местами неубранным урожаем сои. При въезде в военный городок меня встретил командир и доложил обстановку. Среди прочего он сказал, что в его кабинете сидят председатель райисполкома и директор ближайшего совхоза. Они приехали пригласить его на охоту и просили карабины. Дело в том, что именно в этот период года козы выходят из леса пастись на полях сои. Соя местами на опушке леса специально не скашивается. Командир убедительно просил меня принять решение: давать оружие или нет. Пришлось остаться ночевать в дивизионе. Рано утром мы вчетвером с оружием залегли в засаде. Из леса вышла козья семья – козел, коза и два козлика. Раздались выстрелы. Я стрелял в козла. На поле остались лежать козел и козлик. Мы подбежали. На глазах козлика – подранка я увидел слезы. Я очень переживал и дал себе зарок, что никогда в жизни больше не буду стрелять в животных. Я сдержал слово и не стрелял более 10 лет вплоть до службы в Казахстане. Я отказался взять мясо домой, и кушать шашлык.

В полку был духовой оркестр и очень хороший коллектив художественной самодеятельности, которые нередко выезжали с концертами в подразделения. Выступали мы и в школе, где учились наши дети. Военный городок полка и городки дивизионов были оформлены хорошей наглядной агитацией. Все это, конечно, положительно сказывалось на общей обстановке в полку и на результатах нашей работы.

Весной 1968 года в поселке Магдагачи, который располагается на севере Амурской области в 30 километрах севернее города Белогорска, начала формироваться первая на Дальнем Востоке десантно-штурмовая бригада. Начальником политотдела в эту бригаду был назначен мой однокурсник по Академии Зайцев Дмитрий Петрович. Как и я, он приехал на Дальний Восток на должность начальника политического отдела зенитного ракетного полка после окончания Академии в 1966 году. Дима гостил у нас в Белогорске, где я тогда служил.

В 20-х числах июля 1968 года полк выехал на тактические учения с боевыми пусками ракет на полигон Ашулук, который располагался севернее города Астрахань. После отличного выполнения боевой задачи, я срочно вылетел по маршруту Астрахань – Москва – Благовещенск, чтобы успеть на день рождения Зинули. 14 августа мы торжественно отметили ее 30-летие. Угощались астраханскими арбузами и помидорами, которые я привез за тысячи километров. К майским праздникам 1969 года мне было присвоено воинское звание подполковник.

Весной 1969 года резко обострилась обстановка на советско-китайской границе, особенно, в районе острова Доманский. Китайцы вдоль границы на своей территории сосредоточили здесь большую и хорошо вооруженную армию, готовясь к захвату острова. Переговоры в период с 2 по 15 марта, ни к каким положительным результатам не привели. 15 марта 1969 года по китайской территории впервые был нанесен мощный ракетный удар системой «Град». В результате десятки тысяч убитых и уничтоженные склады.

В мае месяце 1969 года после совещания в штабе дивизии в Хабаровске по подведению итогов за зимний период обучения мне было предложено перейти работать в город Хабаровск. Я дал согласие.

На Военном совете, куда я был вызван для утверждения, меня спросили, кого бы я предложил назначить вместо себя. Я предложил назначить начальником политического отдела полка в Белогорск майора Саятевича К.А., моего однокурсника по Академии. Он только что приехал по замене на Сахалин и должность начальника политического отдела не проходил. Это было очень важно для его дальнейшей службы. К сожалению, получилось так, что я предложил его, не согласовав этот вопрос с ним. Он был больше заинтересован служить в льготном районе. А город Белогорск таким не являлся. Я обещал ему помочь в ближайшее время. После Военного Совета Армии Константин Андреевич был утвержден начальником политотдела зенитно-ракетного полка в город Белогорск, где сменил меня. Я выполнил свое обещание, и через два года его перевели на должность с повышением.

Весной 1969 года начальником политического отдела зенитно-ракетной бригады, штаб которой находился непосредственно в городе Свободный, был назначен мой однокурсник по Академии Грязнов Виктор Васильевич. Встречались мы с ним в городе Свободный, когда я был заместителем начальника политотдела дивизии в городе Хабаровске. Так впервые встретились три однокурсника, которые сразу после окончания Академии, уехали служить на Дальний Восток.

В июне 1969 года мы всей семьей впервые выехали погостить к родным на «Запад», как говорили на Дальнем Востоке. Летели самолетом Благовещенск – Свердловск, затем поездом до Перми. Гостили в Перми несколько дней. Затем поездом поехали в город Днепропетровск. Здесь я получил телеграмму о назначении меня в город Хабаровск заместителем начальника политического отдела 29 Амурской дивизии ПВО.

Город ХАБАРОВСК

В начале июля 1969 года я приехал в Хабаровск. Назван город в честь русского первопроходца Ерофея Павловича Хабарова, совершившего в средине ХУП столетия свои походы по Амуру. Хабаровск – крупнейший город Дальнего Востока. Город привольно раскинулся на берегах могучего Амура.

Встретили меня очень приветливо, потому что хорошо изучили за три года моей работы в полку. Пред- ставился командованию, как это было положено, встретился с офицерами политотдела, принял должность и выехал за семьей. 26 июля мы прощались с Белогорском.

В Хабаровске мы вначале разместились в квартире по улице Локомотивная, но вскоре получили прекрасную 3-х комнатную квартиру с высокими потолками на 4-м этаже в доме по улице Суворова 28. Дом был старой постройки, кирпичный и располагался через дорогу от штаба дивизии. Рядом был и гарнизонный Дом офицеров. Старожилы утверждали, что в доме до революции 1917 года жили офицеры царской армии. Это командир Амурской дивизии ПВО полковник Мащенко Иван Дмитриевич, хорошо зная меня по работе в полку, приказал дать мне квартиру вблизи штаба и политотдела. Мащенко И.Д., 1922 года рождения, участник Великой Отечественной войны, человек большой работоспособности и порядочности. Огромный жизненный опыт, деловые качества и настойчивость позволяли ему умело командовать дивизией и иметь непререкаемый авторитет у подчиненных и старших начальников. Начальником штаба дивизии был полковник Прямицин Андрей Семенович. Он часто советовался со мной по всем сложным, по его мнению, политическим и воспитательным вопросам и очень уважительно относился ко мне и к Зине. Начальник политического отдела дивизии подполковник Лободин Иван Иосифович – военный летчик. Он знал меня очень хорошо и во всем доверял.

Политотдел дивизии был укомплектован хорошо профессионально подготовленными, добросовестными работниками. Это инструктора политического отдела Лопатин Николай Захарович и Никулин Юрий Михайлович, пропагандисты Лужников и Косых, комсомольский работник Пыч Валерий. Никто из офицеров политотдела, кроме Лободина И.И., высшего военно-политического образования не имел.

С 1 января 1970 года Зинуля работала учителем в школе, а с 1971 года начала работать заведующей секретной библиотекой штаба дивизии.

Принципы работы мне были хорошо известны, опыт работы я уже имел, но масштабы, по сравнению с полковыми, были несравнимыми. Я достаточно хорошо знал работу в ракетных и радиотехнических войсках. Особенностью для меня была, прежде всего, работа в авиационных полках, а их было два. К тому же в обоих полках была различная авиатехника. С этих полков я и начал работать. Встретили меня – ракетчика особенно летчики с настороженность и недоверием: «Что он понимает в авиации?». Пришлось снова учиться.

Работал с огромным желанием и интересом. В начале глубоко изучил руководящие документы, которые обеспечивают безопасность полетов. Постарался познакомить и запомнить и не писаные законы, которые годами, нет, даже десятилетиями, складываются среди летно-технического состава. Жил в авиационном гарнизоне в течение недели, только внимательно наблюдая, изучая, анализируя выполнение требований руководящих документов. И только в конце недели я выступил на подведении итогов полетов. Начал свое выступление слова: «Я не собираюсь говорить вам, как надо управлять самолетом. Я этого не знаю. А скажу я вам, как выполняются в гарнизоне требования руководящие документов по обеспечению безопасности полетов». После моего анализа в авиационных полках меня стали, как говорят, признавать и уважать.

Много ездил и по другим гарнизонам, часто выступал, много анализировал и писал различные материалы, доклады, справки, донесения. Получалось. Авторитет рос. Можно сказать, что именно в Хабаровске я сформировался как начальник политического отдела крупного соединения. Сложились хорошие деловые и дружеские отношения и со многими офицерами штаба дивизии, командным составом бригад и полков. Хорошо помню полковников Панимасова В.В., Манина Б.И., Грязнова В.В., подполковников Андреева В.С., Хуторного Ю.А., Федотова В.Д., Саятевича К.А., Склярова, Пузыревского и многих других. Осенью 1969 года вновь резко осложнилась обстановка на границе с Китаем. Я неоднократно выезжал в пограничные подразделения зенитно-ракетных и радиотехнических войск.

В 1970 году летом мы впервые поехали отдыхать в санаторий «Океанский», который располагался в 19 км от Владивостока. Впечатление осталось прекрасное. 1970 год запомнился еще и тем, что вдруг в магазинах Хабаровска пропали мясо, колбасные изделия, рыба, икра, были перебои с продуктами и даже с хлебом. Приходилось нередко привозить некоторые продукты, возвращаясь из командировок, например, из Белогорска.

В 1971 году на Дальнем Востоке начала формироваться зенитно-ракетная бригада перед отправкой на Ближний Восток в Египет. Начальником политотдела этой бригады был назначен мой однокурсник по академии Григорьев Петр Иванович. Я был в те годы заместителем начальника политотдела дивизии ПВО и оказывал помощь при формировании бригады. Мы встречались неоднократно на полигоне под городом Чита, где формировалась бригада.

В конце 1971 года Лободин И.И. был направлен в командировку военным представителем на остров Куба. Командир дивизии полковник Мащенко И.Д. вышел с предложением назначить меня начальником политического отдела дивизии, но получил отказ. Причину отказа ему объяснил Член Военного Совета – начальник политического отдела Отдельной Армии ПВО генерал-майор Кулаков Алексей Васильевич. Мне об этом стало известно от Мащенко И.Д.. Вызвал меня на личную беседу и Кулаков А.В. Он очень дипломатично, как ему казалось, пытался объяснить мне причину, но заверил, что меня не обидят. Переживал? Пожалуй, не очень, ибо к такому ответу после отказа в Киеве я был уже почти готов, хотя обидно было.

Именно в это время я начал писать реферат объемом в 45 печатных листов на тему: «Некоторые вопросы научного управления войсками в условиях революционных преобразований в военном деле». Реферат отправил на рецензию в Военно-политическую Академию моему однокурснику по Академии Алексею Фесенко. Он работал в Академии, и сам готовился к защите кандидатской диссертации. 13 января 1972 года я получил ответ и рецензию на реферат. В целом она была положительной и давала перспективу.

В начале 1972 года вместо Лободина И.И. начальником политотдела дивизии был назначен подполковник Пантелеев Вадим Павлович. Вадим Павлович приехал с семьей и получил квартиру рядом с нашей на одном этаже. Он и его супруга, Екатерина Павловна – хорошие, душевные люди. Мы подружились, но он чувствовал себя явно неловко и постарался ускорить мое назначение на новое место во Владивосток на полковничью должность. Вскоре я был назначен заместителем начальника политического отдела Корпусу ПВО в город Владивосток. Таким образом, мысли о научной работе временно ушли на второй план. 9 июня 1972 года я прощался с коллективом офицеров дивизии. Провожали меня очень тепло и трогательно.

Вообще, город Хабаровск и время, проведенное в нем, нам запомнились. Запомнилась интересная работа, красивый город и набережная Амура. Трудно было забыть обиду, нанесенную очередным унижением. Запомнились очереди в магазинах за колбасой с горохом и, конечно, частая болезнь Зинули. Климат, перепады температур, сквозящий холод, переезды сказывались на ее здоровье. Мы очень переживали. В санатории ей было несколько лучше, и мы надеялись, что во Владивостоке она поправится.

Город ВЛАДИВОСТОК

14 июня 1972 года я на самолете вместе с Командующим Отдельной Армии ПВО генерал-лейтенантом Константиновым Анатолием Устиновичем прилетел во Владивосток. Здесь располагался штаб Корпуса ПВО, самого крупного соединения ПВО страны в Советской Армии. Самолет приземлился на аэродроме Угловая под Владивостоком. Корпус ПВО прикрывал все Приморье и Тихоокеанский флот.

Командовал корпусом генерал-майор Деев, начальником политического отдела корпуса был полковник Кудрявцев Анатолий Васильевич, начальником штаба – генерал-майор Волков А. На совещании руководящего состава корпуса по подведению итогов зимнего периода обучения Командующий представил меня и дал очень хорошую характеристику. Слышать такую аттестацию от Командующего было приятно, но и ко многому обязывало. Познакомился с Кудрявцевым А.В., согласились работать на доверии и абсолютной свободе моих действий. Такое предложение сделал мне он, видимо, уже имея обо мне полную характеристику.

Политотдел был хорошо укомплектован достаточно профессиональными работниками. Особенно выделялся подполковник Терешин Владимир Павлович, пропагандист политотдела, бывший суворовец, исключительно порядочный человек, хороший друг и товарищ. Хорошее впечатление оставляли инспектор по авиации подполковник Сысоев Анатолий Николаевич, инструктор по оргпартработе майор Одинцов Николай и другие.

Встретили меня как хорошо знакомого человека. Сразу прошел проверку на «профессиональную пригодность» в ходе крупных тактических учений, которые были итоговыми за зимний период обучения 1971-1972 года. Учения проводились с 26 июня по 1 июля 1972 года. Для меня это был очень серьезный экзамен. Сложность состояла в том, что я не знал людей, меня окружающих в политотделе, штабе и частях корпуса. Да и объем работы был значительно больше, чем в дивизии в Хабаровске. Но я был хорошо подготовлен, «экзамен» выдержал и оценен по достоинству.

Вскоре я был представлен лично первому Секретарю Приморского Крайкома КПСС Ломакину Виктору Павловичу, руководству города Владивостока, командованию Тихоокеанского Флота. Очень быстро мне вы- делили 4-х комнатную квартиру в совершенно новом доме по адресу улица Кирова 10А. Рядом проходил проспект 100-летия Владивостока, невдалеке под горой строился первый в городе универсам самообслуживания. Я привез семью, мы устроились.

Убежден, годы жизни и работы во Владивостоке, несмотря на все трудности и сложности, были самыми интересными, самыми плодотворными. Именно здесь и в эти годы, как мне кажется, проявились мои самые лучшие профессиональные качества.

Корпус ПВО был очень большой и сложный, одних только авиационных полков было четыре и две отдельные авиационные эскадрильи. Мощная была группировка зенитно-ракетных и радиотехнических войск. Располагался корпус на территории всего Приморского края. Приходилось много летать и ездить, в том числе и по тайге. Генерал Деев – требовательный, иногда до самодурства, но ко мне относился с большим уважением и доверием. Хорошо работалось и с Кудрявцевым А.В.. Это был грамотный, хорошо подготовленный теоретически и практически офицер, но с довольно сложным и своеобразным характером. Я хорошо его понимал, и у нас особых проблем не было. Во всяком случае, он ни разу в мой адрес не высказал ни одной претензии и относился ко мне уважительно.

Мне было 38-42 года. Мозг работал ясно и четко. Ни до, ни после мне так не работалось головой. Я мог за короткое время проанализировать огромный фактический материал и подготовить, а чаще сразу продиктовать текст доклада на конференции или на собрании, или справку в вышестоящий политический орган, или текст выступления командиру или начальнику политического отдела. Все это не могли не видеть и не оценить офицеры политотдела, штаба корпуса, в частях. Меня хорошо знали в руководстве города Владивостока и Тихоокеанского флота. Я постоянно ощущал уважительное отношение к себе.

В 1973 году приехал новый командир корпуса, мой хороший знакомый, но уже генерал-майор Мащенко И.Д.. В этот год проводился обмен партийных документов. Большая и ответственная работа полностью была поручена мне. Приходилось много летать и ездить по гарнизонам, иногда уставал, но поставленную задачу выполнил без замечаний.

В начале 1974 года Кудрявцев А.В. был переведен в Москву. Вместо него приехал полковник Южаков Юрий Михайлович. Как вскоре оказалось, это был человек ограниченных знаний и еще меньших организаторских способностей. Я чувствовал себя выше по знаниям и просто умнее, как мне казалось, чем Южаков Ю.М., с которым соприкасался ежедневно. Нервы были на пределе. К тому же в этом году у меня истек срок присвоения очередного звания и я был представлен к званию «полковник» еще Кудрявцевым А.В.. Но обстановка в период 1972-1974 годы в Москве была очень сложная, шла мощнейшая волна антисемитизма. Поэтому присвоение воинского звания откладывалось, причина не объяснялась. Я начал тяготиться работой в роли заместителя, меня тянуло к любой самостоятельной работе.

В мае 1975 года, наконец-то, мне было присвоено звание «полковник». В этом же году я написал личное письмо начальнику Управления кадров в Москву, где отразил свое настроение и дал оценку происходящему по отношению ко мне.

Да, пять раз, пока я служил в Хабаровске и Владивостоке, мы отдыхали в лучшем на Дальнем Востоке военном санатории «Океанский». Такой был установлен порядок. Офицер, такого уровня, каким был я, под контролем медицинской службы был обязан 22-24 дня отпуска быть на лечении в санатории. Остальные дни отпуска, как правило, приходилось уже быть на службе.

Несколько интереснее стало работать, когда вместо Мащенко И.Д. командиром корпуса был назначен генерал-майор Колемасов Борис Семенович. Это был молодой, хорошо образованный, толковый, высоко культурный генерал и просто приятный человек. Мы, как говорят, с ним очень хорошо понимали друг друга и работали дружно. При выездах в соединения, части, гарнизоны, на учения и проверки он брал только меня. В случае необходимости разобраться по сложному вопросу или происшествию он чаще всего посылал меня. С генералом Колемасовым Б.С. я изъездил все Приморье, неоднократно был во всех городах и поселках.

Приходилось и самому неоднократно летать в дальние гарнизоны, куда можно было долететь только вертолетом и то в хорошую погоду. Много ездил по тайге и на машине.

Запомнился случай, когда я выехал расследовать тяжелое происшествие в радиолокационной роте, которая стояла на мысе Поворотный. Это самая близкая точка до Японии. Ехали мы на машине по тайге с оперативным работником и следователем. При подъезде к городу Лазо на Партизанской долине нас остановили. Оказалось, что из лагеря сбежала группа заключенных, разоружив охрану. У нас было оружие, но нас пропустили только с сопровождением автоматчиков. Так мы ехали до следующего поста, где охрана менялась и т.д. В этих районах в тайге было очень много лагерей осужденных. Но, конечно, район этот богат и историей борьбы за советскую власть в годы гражданской войны и иностранной интервенции. В Партизанской долине зародилось и приняло всенародный размах партизанское движение против японских и американских интервентов. В городе имени Сергея Лазо в мае 1920 года в топке паровоза были сожжены революционеры Сергей Лазо и два его товарища. Сейчас этот паровоз на вечной стоянке в городе Уссурийске. Я видел этот памятник.

Неоднократно был я в городе Спасск-Дальний. Здесь базировался полк дальних перехватчиков ЯК-28. Город исторический. В октябре 1922 года Народно-революционная армия Дальневосточной республики под командованием Маршала В.К. Блюхера разгромила белогвардейскую армию. Об этом событии поется в песне «По долинам и по взгорьям»:

По долинам и по взгорьям

Шла дивизия вперед,

Чтобы с боем взять Приморье -

Белой армии оплот.

-------------------------------------

И останутся, как в сказке

Как манящие огни,

Штурмовые ночи Спасска,

Волочаевские дни.

Запомнился вылет в бухту Ольга. Когда мы ехали из аэродрома в гарнизон, нашей машине пересекла дорогу тигровая семья из четырех особей. Пришлось остановиться и ждать, пока тигры отдохнут на дороге, обнюхают машину и уйдут в тайгу.

Памятными остались события моей работы в военном гарнизоне города Находка. В свободное время с интересом знакомился с городом и портом. В городе много импортных машин. В магазинах много импортных вещей. По просьбе офицера-порученца Члена Военного Совета – начальника Политического Управления Войск ПВО страны генерал-полковника Бобылева Сергея Андреевича я встретил в морском порту груз – два телевизора марки «Панасоник», и отправил их нарочным в Москву. Такие вещи и им подобные даже таким людям в те годы свободно купить было невозможно. Зинуле, детям, себе и в квартиру я купил нужные, как говорили, дефицитные вещи.

Был я и «на экскурсии» в порту Восточный. Он только начинал строиться.

В памяти осталась, видимо навсегда, командировка в гарнизон Чугуевка. Здесь был полностью переоборудован военный аэродром. Авиационный полк был переоснащен новейшей авиационной техникой. Личный состав полка переучивался на новейший в те годы самолет Миг-25. Я знакомился и изучал экипажи. Среди молодых летчиков был и старший лейтенант Беленко. Я был у него дома, познакомился с женой и ребенком, с тещей. Никаких сомнений у меня не возникло. Вскоре мы встретили первую десятку самолетов, которая прилетела из Перми. Самолеты перегоняли летчики из Перми. Встречали новейшие самолеты Командующий 11 Отдельной Армии ПВО генерал-полковник Константинов А.У., Член Военного Совета – начальник политического отдела Армии генерал-майор Кулаков А.В. и другие офицеры штаба Армии. В гарнизоне Чугуевка начались плановые полеты и обучение летчиков. Руководство Армии возвращалось в Хабаровск. Я вылетел вместе с ними на Военный Совет, который вскоре должен был состояться. Погода была очень сложной, и самолет попал в воздушную яму. По докладу экипажа за мгновение самолет упал на 800 метров. Ощущение было не из приятных. Моя работа в гарнизоне Чугуевка имела продолжение.

Осенью 1976 года, когда я уже не был во Владивостоке, а служил в городе Приозерск на берегу озера Балхаш в Казахстане, я узнал о тяжелом летном происшествии в гарнизоне Чугуевка. В ходе учений, когда Беленко выполнял простую учебную задачу, он узнал, что кому-то присвоено очередное воинское звание. Будучи обиженным, почему ему не присвоили звание «капитан», он улетел на новейшем самолете в Японию. Это было предательство. Мне был звонок из Москвы с просьбой дать письменную характеристику Беленко. Все руководство авиационного полка было снято с занимаемых должностей, а руководство корпуса было наказано. Хорошо, что к этому времени я уже был не во Владивостоке. Совершенно секретную систему «Я-свой» на всех самолетах этого типа пришлось переоборудовать на авиационном заводе в поселке Насосная в Азербайджане. Тогда я уже работал в Баку начальником политического отдела Специальных частей и учреждений Закавказья, и этот завод подчинялся мне. Вот такая печальная история, свидетелем которой был я. Да, многое я видел такого, что забыть трудно.

Очень тяжелые были условия службы и жизни в дальних гарнизонах, особенно, в радиолокационных ротах. Конечно, как правило, техники было достаточно, и она была в исправном состоянии. Боевая готовность поддерживалась на достаточно высоком состоянии. Этому в значительной степени способствовало понимание личным составом значимости выполняемых ими задач в условиях сложной международной обстановки. Американские и японские разведывательные самолеты постоянно нарушали наши воздушные дальневосточные границы. Казармы в ротах были оборудованы всем необходимым. Во всех ротах были хорошие подсобные хозяйства с разнообразным скотом, большие площади под огороды. Т.е., в принципе, все необходимое для службы и жизни в ротах было. Но для офицеров и членов их семей жить в таких условиях в течение длительного времени было очень сложно, а иногда и невыносимо. Как правило, в роте было два-три офицера и один-два прапорщика. Прилетел я как-то в одну из таких рот. Вроде бы все нормально. Везде чистота и порядок. И вдруг узнаю, что один офицер и прапорщик от тоски и однообразия обменялись женами. У каждого из них в семье был один ребенок. Но, как оказалось, одна из женщин ждала ребенка не от «законного» мужа. Пришлось принимать срочные меры. Тяжело вспоминать такое.

За годы службы во Владивостоке я был рад встречам с однокурсниками по Академии. У меня в гостях были Зайцев Дмитрий Петрович и Волков Александр Павлович. Встречался я на Дальнем Востоке и с Набиевым Фанави Ахмедзиевичем. Он приехал служить в город Уссурийск Приморского края заместителем по политчасти командира группы дивизионов. Я приехал проверить положение дел в этой зенитно-ракетной бригаде. Был в гостях у Феди, как уважительно мы его называли в академии. С ними было, что вспомнить и о чем поговорить.

12 апреля 1976 года я был награжден Грамотой Председателя Комитета Народного Контроля СССР. Был такой очень авторитетный государственный орган.

Вскоре из Москвы мне предложили на равнозначную должность, т.е. снова на несамостоятельную работу, в город Брянск. Я отказался. Но, 10 лет на Дальнем Востоке! Было уже тяжело. И я был вынужден согласиться на должность в город Приозерск Джезказганской области Казахстана. Я хорошо понимал, что предложенная должность по объему работы и по положению, конечно, понижение, но в перспективе ничего иного хорошего не видел. В пользу принятия такого решения было и то, что на новом месте я непосредственно подчинялся Москве. Принятое решение оказалось верным.

Дальний Восток – прекрасный край. Тайга, океан, горы, реки и, особенно, люди – все это незабываемо. Амурскую и Хабаровскую область, Приморский край я, как говорят, «изъездил вдоль и поперек». Мы семьей неоднократно были в тайге, отдыхали, собирали орехи и грибы, жарили шашлыки. С Зинаидой как-то мы поехали за грибами вблизи ракетной позиции. Набрали ведро разных грибов. И вдруг увидели огромную поляну белых. Привезли домой только белые.

Как-то я рыбачил я на мысе Поворотном, с которого очень хорошо видна Япония. Погода была очень плохая, штормило. Пришлось ждать. Утром с товарищем на лодке вышли мы в море и обогнули мыс, чтобы в маленьком заливе спокойно рыбачить. Забрасывал «закидушку» с восемью крючками. В течение получаса лодка была полна рыбой окунь-терпуг. И вдруг на крючок «сел» огромный осьминог. Со всеми предосторожностями, чтобы лодка не перевернулась, с большим трудом вытащили его в лодку. И тут услышали крики одобрения на высоком берегу. Это местные корейцы приветствовали наш улов. Для них внутренности осьминога – деликатес. На берегу разделали рыбу и осьминога. Длина его клешни была 120 см. Радости нашей и корейцев не было предела.

Около острова Русский с катера вместе с генералом Кулаковым А.В. мы с Зинаидой ловили рыбу. Она оказалась более удачливой, хотя у нас с генералом были удочки японские и мы пытались ловить рыбу «по науке». Она же палку с леской опускала в стайки рыбы, которые были видны на глубине более 10 метров. Сварили уху и выпили за здоровье отличившейся.

Владивосток очень красивый приморский город. Он был заложен русскими моряками 2 июля 1860 году. В 1880 году Владивосток объявлен городом, а с 1889 года стал крепостью. Город раскинулся на самой южной оконечности полуострова Муравьев-Амурский. Основные районы Владивостока расположены по берегам прекрасно защищенной от ветров бухты Золотой Рог. Бухта Золотой Рог выходит в пролив Босфор Восточный, отделяющий полуостров Муравьев-Амурский от острова Русского, и соединяется с заливом Петра Великого. К югу от полуострова Муравьев-Амурский расположены острова: Русский, Попова, Рейнеке, Рикарда, Верховского, Карамзина, Моисеева, Желтухина, Римского-Корсакова, Антипенко, Сибирякова, Стенина. Многие из них названы именами русских моряков, открывших или описавших эти острова и побережье южного Приморья. Сам полуостров Муравьев-Амурский пересечен поперечными горными грядами. В долинах между ними текут речки: Первая, Ишимка, Вторая, Седанка, Черная, Лянчихе. Все эти имена и названия у нас в семье на слуху. Мы жили в районе Второй Речки, а штаб корпуса был в районе Седанки.

Хорошо помню, как во Владивостоке ежегодно в конце июля праздновали день Военно-морского флота. В бухте Золотой Рог – парад кораблей Тихоокеанского флота, высадка морского десанта и боевые пуски ракет. А вечером – прием в Доме офицеров флота. На всех мероприятиях мы всегда были вместе с Зинулей. Город очень понравился моей семье, он оставил в памяти незабываемые воспоминания на всю жизнь у всех. Нас провожали торжественно и трогательно.

Таким образом, 10 лет с 1966 по 1976 год я и моя семья были на Дальнем Востоке. Истекла наша десятилетняя «дальневосточная эпопея».

Через десятилетия вслед за героем поэмы

Александра Твардовского «За далью – даль»

я могу сказать: «Сто раз тебе мое спасибо,

Судьба, что изо всех дорог

Мне подсказала верный выбор

Дороги этой на восток…».

Город ПРИОЗЕРСК на БАЛХАШЕ

16 июня 1976 года я простился с Владивостоком и улетел в город Алма-Ата, где решал вопрос перевода Натули в Алма-Атинское музыкальное училище имени П.И. Чайковского на третий курс. Вечером этого же дня поездом выехал до станции Сары-Шаган – это и есть город Приозерск.

ТРИ ГОДА (1976 – 1979) в степях КАЗАХСТАНА

Семья выезжала 24 июня поездом Владивосток – Харьков. В городе Приозерске мне сразу была предоставлена хорошая трехкомнатная квартира в доме №9 по улице Чапаева. Я не был в отпуске за 1976 год, поэтому с командиром мы решили, что я, встретив семью и устроившись, сразу уеду в отпуск. С родными мы не виделись после 1969 года, поэтому в июле 1976 года мы гостили в Перми и Днепропетровске.

Город Приозерск располагается в казахстанских степях на берегу озера Балхаш. В сороковые годы прошлого столетия здесь были места ссылки осужденных и высылки народов Северного Кавказа, Крыма и Поволжья. Во второй половине 50-х годов в этом районе начали строить ракетный испытательный полигон и учебный центр. Возник город Приозерск.

В период нашего приезда он представлял собой закрытый город с 65-68 тысячами населения. Это был самый крупный испытательный полигон Войск ПВО страны. В общее число населения входили и инженерно-технические работники различных заводов Советского Союза, которые жили в 80 пятиэтажных гостиницах. Элементы новейшей ракетной техники привозили в город, где на технологических позициях производилась ее сборка и доведение до технического совершенства.

Учебный центр боевого применения зенитно-ракетных войск ПВО страны, куда я был назначен начальником политического отдела, выполнял очень важную и ответственную задачу. Мы обучали боевые расчеты, которые приезжали к нам со всех районов Союза. После обучения они под руководством наших офицеров выполняли боевые контрольные задачи, и уже на полученной технике возвращались домой, где развертывали технику и заступали на боевое дежурство. Для приезжающих к нам боевых расчетов полков и бригад мы были не только обучающими, но и экзаменаторами.

Командующий зенитно-ракетными войсками генерал-полковник Гуринов Иван Михайлович был у нас практически постоянно.

В учебном центре было около 300 офицеров, солдат было сравнительно мало. Командовал центром полковник Поляков Валерий Павлович, хорошо подготовленный в профессиональном отношении, но сложный по характеру человек. Работали мы с ним дружно, оба с надеждой долго не задерживаться на полигоне. Большинство офицеров относились ко мне с уважением и даже с почтением.

Конечно, уровень моей профессиональной подготовки и общий кругозор был не для этих масштабов. Мне было тесно в рамках полигона. При всей важности и значимости нашей работы, что я хорошо понимал, на меня постоянно давило чувство несправедливости и ущемления моих возможностей. Масштабы моей работы и ответственности во Владивостоке и здесь были совершенно несопоставимыми. Я знал и видел, что такие же чувства неудовлетворенности были и у Валерия Павловича. Перед собой я ставил одну задачу, чтобы не было происшествий. Меня интересовали результаты боевой работы. В центре были офицеры – специалисты очень высокого класса и в моей помощи они не нуждались. Я чувствовал в себе, как мне казалось, малую востребованность, тогда как в прежние годы был в центре событий и видел, что мои знания и энергия нужны для пользы общего дела. Основная моя работа была представительская: встречал и провожал московское начальство, вплоть до Министра Обороны, его заместителей.

Неоднократно к нам приезжали Главнокомандующие войсками ПВО страны Маршал Советского Союза Батицкий Павел Федорович и генерал армии Колдунов Александр Иванович. Часто бывали в учебном центре Командующие видами Вооруженных Сил и родами войск, высоко поставленные представители Армий ПВО, корпусов и дивизий ПВО из всех районов Советского Союза. Ежегодно приезжал к нам Главный Инспектор Вооруженных Сил СССР Маршал Советского Союза Москаленко К.С.. Нередко были у нас и представители министерств и ведомств Правительства СССР.

Я постоянно присутствовал на испытаниях боевой новейшей техники ПВО, которая только сегодня идет на вооружение нашей Российской Армии. Неоднократно на испытания боевой новейшей техники ПВО приезжал генеральный конструктор Борис Васильевич Бункин. Я постоянно присутствовал на тактических учениях по отработке боевых задач и пусками ракет всех типов.

И, конечно, вместе с командиром не мог не присутствовать на всех торжественных приемах, обедах и ужинах. Ни до, ни после Приозерска я столько не пил спиртного, как не старался. Были и такие начальники, которые говорили: «Ты, комиссар, нас не уважаешь?». Такая была горькая традиция.

Я на службу выезжал на неделю на объекты-площадки, как здесь говорили, за 125 км, а иногда и до 200 км, где у меня была однокомнатная квартира со всеми удобствами. Приходилось жить на три семьи. Вообще, материально жили мы довольно трудно. На воскресение, обычно я приезжал домой, но нередко, приходилось задерживаться по делам службы на площадке. Иногда на праздники, когда я оставался на площадке, ко мне приезжала Зинуля с Леночкой.

Большим событием для меня были встречи на полигоне с моими друзьями – однокурсниками, товарищами по службе, знакомыми. Первого, кого я встретил на полигоне, был Грязнов Виктор Васильевич. Он был заместителем начальника политотдела полигона в город Приозерск.

В период с 6 по 16 сентября 1977 года в Приозерск приезжал генерал Лободин И.И. Он вернулся с Кубы и был инспектором Политуправления Войск ПВО страны. Мы вместе в теплой и уютной обстановке за ужином отметили нашу встречу. К сожалению, И.И. Лободин умер в 2004 году.

В город Приозерск, приезжал мой однокурсник по Академии Ситников Анатолий Григорьевич. Он был тогда начальником политотдела дивизии ПВО в городе Алма-Ата. Мы много и долго говорили с ним о жизни, о службе. Позже, в 1978 году, когда Анатолий служил в городе Ленинграде, в должности Члена Военного Совета – начальника политотдела Армии ПВО, меня пригласили выступить на научно-практической конференции. Меня очень хорошо встретили. Жил я в гостинице «Невская», что около Московского вокзала. С интересом я осмотрел город, в котором был впервые. В номере гостиницы со мной ужинали все командование Армии ПВО.

На полигон в город Приозерск на берегу озера Балхаш приезжал Папуша Николай Иванович. Мы были с ним друзьями в Академии, сидели за одним столом, в одной группе изучали французский язык.

В период с 4 по 29 января 1978 года мы впервые отдыхали в санатории «Архангельское» под Москвой. Это был лучший клинический санаторий Министерства Обороны СССР. Он находился к западу от столицы, на высоком берегу реки Москвы, в окружении вековых лип, сосен и лиственниц, на территории старинной подмосковной усадьбы «Архангельское». Мы специально поехали отдохнуть и подлечиться зимой. Соскучились по снежной настоящей зиме средней полосы России.

При всем том положительном, что было на Дальнем Востоке и в Казахстане, нас не покидало чувство отдаленности от центра. Мы не могли привыкнуть к сквозящему ветру Белогорска и Хабаровска, к постоянно моросящему сырому лету Владивостока, к резким перепадам температуры в степях Казахстана. После Москвы на лыжи и коньки я ни разу не становился, а Зинаида вообще никогда в жизни на лыжи не становилась. Погода в январе 1978 года в Подмосковье была прекрасная, температура минус 10-12 градусов, ветра нет. Мы очень хорошо отдохнули. Почти каждый день катались на лыжах. Я впервые после многих лет катался на коньках. А как приятно было после лыж или коньков попить горячий чай в уютном домике – раздевалке. Конечно, отдых и лечение в таком санатории нам был нужен. Десять лет на Дальнем Востоке и полтора года в Казахстане, переезды, переживания, а иногда и стрессы – все это не могло не сказаться на нашем с Зиной здоровье. Как сделали вывод врачи, проведенное в течение первых двух недель физиотерапевтическое, медикаментозное, диетическое и климатологическое лечение должного результата не дало. Поэтому в санатории я впервые прошел начальный курс лечения психотерапией. В тот год в санатории впервые открыли специально оборудованный кабинет. Стены кабинета были покрашены краской нежного салатового цвета, свет притушен. Одновременно, сидя на удобных креслах, на сеансе участвовало восемь человек. Слышна тихая спокойная музыка и монотонный голос, о чем-то говорящего, врача. Врачи утверждали, что под влиянием метода психотерапии, самовнушения должно улучшаться настроение больного, укрепляется вера в выздоровление, мобилизуются внутренние силы организма для борьбы с заболеванием. Но этот метод рассчитан только на тех, кто действительно желает лечиться и сам активно начинает бороться с болезнью. Я прошел пять сеансов. Они помогли мне в дальнейшем в короткие минуты отдыха восстанавливать свои силы, жить и работать эффективно.

Хороший курс лечения прошла и Зинуля. Вообще, санаторий «Архангельское», условия в нем и лечение нас вполне удовлетворили. Ну, а территория, лес, парк, река Москвы оставили неизгладимое впечатление. Мы твердо решили сюда еще обязательно приехать.

В период с 5 по 28 октября 1978 года мы отдыхали с Зинулей в военном санатории в городе Алма-Ата. Санаторий расположен в яблоневом саду. Город Алма-Ата нам очень понравился. Мы поднимались на гору Медео, ходили в театр, ужинали в ресторане, где впервые смотрели варьете.

Как я уже писал, для приезжающих в учебный центр боевого применения зенитно-ракетных войск ПВО страны боевых расчетов полков и бригад мы были не только обучающими, но и экзаменаторами. К сожалению, некоторые офицеры центра пользовались таким положением и не отказывались от «подарков», а иногда и «советовали», что и в каком объеме им давать. Нередко, таким образом, решались вопросы перевода в льготные районы, повышения по должности, присвоения очередных воинских званий. Я сразу повел жесткую и бескомпромиссную борьбу с такими фактами. Для меня они были совершенно неприемлемыми. На Дальнем Востоке такие вопросы в те годы вообще не ставились или мне о них ничего не было известно. Такая принципиальная моя позиция нравилась не всем офицерам, в том числе и работникам КГБ, которые курировали наш учебный центр. Один из них написал «рапорт» по команде, где обвинил меня в «неуважительном» отношении к органам КГБ и в «преследовании» их, что, якобы, мешает им исполнять свои специфические задачи. Все это было, конечно, чистым вымыслом. Но об этой жалобе стало известно в Москве Члену Военного Совета Войск ПВО страны генерал-полковнику Бобылеву Сергею Андреевичу. В ноябре 1978 года меня вызвали в Москву. Я совершенно не понимал, по какому поводу меня вызывают. В тот день Брежневу Л.И. вручали очередную Звезду Героя Советского Союза. Бобылев С.А. задержался после этого торжественного мероприятия. Мне пришлось ждать до позднего вечера. Беседа проходила один на один. Меня внимательно выслушали, даже напоили чаем, никаких замечаний не высказали, пожелали работать более внимательно, и пожали руку. Но я запомнил эту беседу и причину, ее побудившую, на всю жизнь. Вышел я после беседы, не помня и не видя дороги. Все происшедшее было для меня настоящим шоком. Я наивно думал, что 1937 год отошел в далекое прошлое, но, видимо, глубоко ошибался. Несмотря на то, что органы КГБ не имели право контролировать политические органы, они не отказались от сталинско-бериевских методов тотальной слежки за людьми, которые им чем-то не нравились. Для себя я выводы сделал.

В 1978 году я написал реферат на тему: «Некоторые особенности морально-политической и психологической подготовки ведущих специалистов зенитно-ракетных и радиотехнических войск ПВО страны в условиях тактических учений с боевыми стрельбами па полигоне». По этой теме я выступил на научно-практической конференции в Ленинградской Армии ПВО, куда меня пригласил генерал-лейтенант Анатолий Ситников. Объем реферата составлял 40 печатных листов, что вполне было достаточно для кандидатской диссертации. При подготовке реферата были использованы аналитические и исследовательские материалы. Реферат я направил в Москву, и он был положен в основу научной работы одного из моих начальников. Я не возражал и не пожалел, потому что терял интерес к научной работе на военные темы. Я настойчиво ставил вопрос перед Москвой о переводе.

И все же в Приозерске у нас были и радостные дни. Мы часто отдыхали на берегу озера Балхаш. Красивое и необычное озеро. В одной части озера, той, на берегу которого находится город Приозерск, вода пресная. Здесь прекрасная рыбалка, чистая вода и хорошо купаться. Рыбачили всей семьей. Противоположная часть озера – вода соленая. Зимой я ездил охотиться на сайгака. Удивительное зрелище – тысячные стада этого очень красивого степного животного. Они постоянно пересекали нам дорогу, когда мы ехали на боевые позиции. Зинуля прекрасно готовила и часто на столе была рыба и очень вкусная буженина из мяса сайгака. Дома всегда были арбузы, дыни, помидоры с бахчи.

Весной 1979 года мне предложили на выбор должности в Астрахани и Баку. Я знал, что в Баку хорошая консерватория. Баку – столица республики, а значит здесь будущее лучше. К тому же мы семьей несколько часов были в Баку в 1961 году, и город нам понравился. Дал согласие на Баку. Нас провожали все старшие офицеры учебного центра. На берегу озера Балхаш был накрыт прекрасный стол. Каждому офицеру командования я преподнес альбом с фотографиями в память о совместной службе. Проводы были дружеские и трогательные. 17 июля 1979 года поездом Алма-Ата – Астрахань мы выехали в город Баку.

Город БАКУ – АЗЕРБАЙДЖАН

Мои последние 10 лет службы в Советской Армии с 1979 по 1989 год прошли в городе Баку в должности начальника политического отдела Специальных частей и учреждений Закавказья. 8 июня 1979 года поездом мы приехали в город Баку – столицу Азербайджана. Так получилось, что двадцать лет нашей жизни оказались тесно связанными с этим городом и Азербайджаном. Какими они были эти годы?

Встретил нас подполковник Петросян Георгий, мой заместитель. Разместились во временной двухкомнатной квартире на первом этаже дома в районе гостиницы «Москва».

Политический отдел специальных частей и учреждений Закавказья до мая 1980 года подчинялся Бакинскому Округу ПВО и находился в городе Баку на улице Ленина. Представился начальству. Моим непосредственным начальником в Баку был Член Военного Совета – начальник Политического Управления Бакинского округа ПВО генерал-лейтенант Свиридов Иван Федорович. Встретил он меня вопросом, зачем я приехал, если мне было известно, что Округ вскоре будет расформирован? Я об этом не знал. Свиридов И.Ф. в тот год был в сложных отношениях с Командующим Округа генерал-полковником Константиновым Анатолием Устиновичем. Поэтому Свиридов И.Ф. предложил мне самому идти представляться Командующему, тем более, что тот хорошо знает меня по Дальнему Востоку. Командующий встретил меня очень приветливо, как старого знакомого. В ходе длительной беседы за стаканом чая, он вспомнил годы, проведенные на Дальнем Востоке, людей, с которыми мы встречались, охоту и рыбалку в тех местах, которую он очень любил.

Да, нельзя сказать, что в Баку меня очень ждали. Во-первых, потому что в Округе давно было известно, что в мае 1980 года он будет расформирован. Во-вторых, были претенденты на мое место, которые делали все возможное, законное и незаконное, чтобы быть назначенными. После краткого знакомства с работниками политического отдела я дал задание каждому в течение недели подготовиться к докладу с анализом положения дел на порученном участке в объеме своих обязанностей, а сам на машине поехал знакомиться с воинскими частями, начиная с дальних гарнизонов. Через неделю я начал заслушивать доклады работников политотдела, уже имея определенную информацию о положении дел, которую я получил, лично работая в частях. Такая моя методика была необычной и не всем понравилась. Но сразу определила высокий уровень моего авторитета в будущем.

18 ноября 1979 года мы получили прекрасную трехкомнатную квартиру на третьем этаже дома №34 по улице Каверочкина, в двух кварталах от места моей работы.

Политический отдел специальных частей и учреждений Закавказья был единственным в своем роде и самым крупным политическим органом в Советской Армии. Он имел права на уровне областного (краевого) комитета КПСС. Политический отдел был высшим партийным и политическим органом для отдельных воинских частей и учреждений, расположенных на территории Азербайджана, Грузии, Армении, в Дагестане, в Узбекистане (город Ленинабад), в Туркмении (город Красноводск). Таких воинских частей и учреждений было 56. Среди воинских частей были учебные бригады по подготовке ракетчиков, военных водителей автотранспорта и специальной техники; учебные полки по подготовке специалистов связи и радиотехнических войск. Были заводы по ремонту авиационной и ракетной техники, учебный центр по подготовке иностранных специалистов из стран, куда поставлялась ракетная и авиационная техника. На политическом обеспечении в политическом отделе были базы, арсеналы, склады, госпиталя и поликлиники, военный проектный институт и два военно-строительных отряда, предприятия военной торговли и квартирно-эксплуатационной службы, гарнизонный Дом Офицеров и даже военные охотколлективы, и т.д. В этих организациях были многие тысячи военнослужащих, рабочих и служащих, полторы тысячи коммунистов и несколько тысяч комсомольцев. Во всех организациях была своя специфика, свои особенности. Все надо было изучить, освоить и учесть при организации в них эффективной партийной и политической работы.

В соответствии с Конституцией СССР КПСС являлась руководящей и направляющей силой советского общества, государственных и общественных организаций. Политический отдел нес ответственность за работу партийных, комсомольских и профсоюзных организаций, политическое образование и просвещение военнослужащих, рабочих и служащих, политическое обеспечение стоящих перед частями и учреждениями задач.

Работа была для меня во многом новая, непривычная, прежде всего, потому что было много гражданских людей, крупные профсоюзные организации. Но тем работа была и интересна. Главное, что эта должность была практически совершенно самостоятельная. Позднее мне сказали в Москве, что назначили на эту должность, потому что хорошо знали мои деловые качества и были уверенны, что справлюсь с этой своеобразной и сложной работой. Политический отдел был укомплектован полностью. Мой заместитель, подполковник Петросян Георгий Лорисович, родом из Еревана, профессионально был подготовлен хорошо, но, как большинство армян, себялюбив и высокомерен, характер скрытый, личные интересы часто ставил выше общественных. Уже примерно через полгода совместной работы в Москву полетели анонимные письма. Как стало известно позже, их писал именно Петросян.

Все другие работники политического отдела оставили у меня в целом хорошие воспоминания. Добросовестно относились к исполнению своих обязанностей секретарь партийной комиссии подполковник Симоненко Анатолий Петрович, старшие инструктора подполковник Пестряков Б.А. и майор Анистратов В.С. Хорошо подготовлены в профессиональном отношении были пропагандисты майоры Никитин А.Ф., Шнейдер Г.Н. и Раев В. В меру своих способностей работали инструктор по культмассовой работе майор Алыкин А.В. и комсомольский работник старший лейтенант Седов Е.В. Партийным учетом политического отдела заведовала Авакова Мария Айрапетовна. Это была очень хорошо профессионально подготовленная и добросовестная работница, какой и должен был быть человек на этом ответственном в те годы месте. Здесь я был всегда спокоен. В целом я был доволен составом политотдела. Но в работе пришлось многое поправлять в соответствии с моими требованиями.

После города Приозерска, образно говоря, я начал возвращаться к жизни. Работал с большим желанием и интересом. Освоился быстро, хотя нередко в одном лице приходилось исполнять как бы несколько ролей: и командира, и начальника штаба, и начальника тыла, и начальника политического отдела. Роль КПСС в Армии была очень высокая, специфическая, поэтому большая была и ответственность людей, которые проводили в жизнь ее политику. Все зависело от того, как ты сумел себя поставить, утвердить свой авторитет. Нельзя сказать, что я чувствовал себя всегда «уютно». Иногда я ощущал, что некоторые командиры и начальники не знали, кому подчиняться, чьи указания выполнять, слушать меня или ссылаться на своих вышестоящих начальников, которые находились в Москве, в Ростове, Тбилиси, Ереване, Красноводске, Ленинабаде или в некоторых других городах. Чаще это была просто хитрость, чтобы проверить меня. Конечно, это было в начале моей работы, но я был уже довольно зрелым и опытным, чтобы не входить в конфликт и добиться выполнения более правильного, на мой взгляд, решения. Мой авторитет рос.

В январе 1980 года состоялась свадьба нашей дочери Наташи и молодого офицера старшего лейтенанта Чистякова Сергея. Он служил в авиационном полку в поселке Насосная вблизи города Сумгаита.

К 15 мая 1980 года Бакинский Округ ПВО был расформирован. Штаб и Политическое Управление Округа были ликвидированы, а все части и организации подчинены Закавказскому Краснознаменному военному Округу. 15 мая 1980 года генерал-лейтенант Агагусейнов Тофик Якубович и я приняли бывший командный пункт Бакинского Округа ПВО и все части, находящиеся в городе Баку, и перешли в подчинение Закавказского Округа. Политический отдел специальных частей и учреждений Закавказья был подчинен Политическому Управлению Закавказского военного Округа.

В августе 1980 года генерал-лейтенант Агагусейнов Т.Я. и я были представлены второму Секретарю ЦК Компартии Азербайджана Пугачеву С.А., заведующим отделами ЦК, первому Секретарю Бакинского Горкома КП, другим руководителям города Баку.

Решение о подчинении нашего политического отдела в Тбилиси вскоре оказалось неоправданным, и в июле 1984 года в соответствие с решением Главного Политического Управления Советской Армии и ВМФ нас вновь подчинили Москве – Политическому Управлению Войск ПВО страны. Моим непосредственным начальником стал генерал-майор Лазар Гунард Германович.

В мае 1981 года в Монино родился мой первый внук Роман. Чему мы были очень рады. С июня 1981 года Зинуля была принята на работу в военный Трибунал Бакинского гарнизона начальником канцелярии. Таким образом, она тоже была в «строю». В начале 1982 года нам предоставили дачный участок в районе поселка Бельгя в 32 км от Баку в трехстах метрах от Каспийского моря. Это было сделано по личному распоряжению бывшего тогда первого Секретаря ЦК Компартии Азербайджана Гейдара Алиева. Вообще годы, проведенные в Баку, были насыщены интересными событиями, которые оставили неизгладимое впечатление на всю жизнь.

7 сентября 1982 года в банкетном зале ресторана гостиницы «Москва» мы с Зинулей отметили серебряную свадьбу – 25 лет совестной жизни. Было около 60 человек, все сослуживцы, друзья, товарищи.

Нас приветствовал Командующий Армией в Баку – начальник Бакинского гарнизона, выпускник Киевского Суворовского военного училища генерал-лейтенант Ковтунов Александр Васильевич. Мы подружились семьями, вместе отдыхали, часто ездили на охоту и рыбалку. 30 сентября 2003 года мы встречались с ним в Москве на торжествах, посвященных 60-летию Суворовских училищ. Он – генерал-полковник, кандидат военных наук.

В период с 24 по 27 сентября 1982 года в Баку прилетал Генеральный Секретарь ЦК КПСС Брежнев Л.И.. Это было за полтора месяца до его смерти. Я был включен в группу встречи. В аэропорту все встречающие встали в ряд за натянутым канатом. Вперед вышли только Алиев Г.А. и еще несколько человек из руководства республики. Так получилось, что впереди меня встала жена Алиева Г.А. с большим букетом цветов. Брежнева Л.И. подвели к ней, и я увидел его в пяти шагах от себя. Он был очень болен, никого не признавал, шел, не видя дороги, так мне показалось. Мне стало как-то жалко его. Вдоль всей дороги от аэропорта стояли люди с цветами, асфальт тоже был изрисован цветами. Подъехали на центральную площадь города имени Ленина В.И., где Брежнев Л.И. должен был возложить цветы к памятнику. Брежнева Л.И. вывели из машины. К нему подошел Народный артист СССР Бейбутов Р.М. и хотел надеть на него лавровый венок, но это у него не получилось. Цветы к памятнику тоже не были положены. Затем во Дворце Республики состоялось торжественное собрание, где, выступая, Брежнев Л.И. перепутал все листы, и его помощник Александров помогал ему разобраться. Мне, да и не только мне, стало стыдно. Вечером я присутствовал на торжественном приеме во Дворце радости «Гюлистан». Брежнева Л.И. привели с опозданием на час. Через сорок минут его увели, взяв под руки, а все присутствующие остались пить за его здоровье. И тут нам всем стало смешно и весело. Стыдно! Маразм руководил нашей Державой. Провожать его в аэропорт почти никого не пригласили.

Вообще в период работы в Баку было очень много встреч с интересными людьми, как военными, так и гражданскими. Часто бывал я по служебным вопросам в Москве. Конечно, был в городах Ногинске и Монино, где жила дочь Наташа с семьей. Встречался с однокурсниками по Академии. Много ездил по Азербайджану и Грузии, часто бывал в Тбилиси. Летал в город Ленинабад, сразу после землетрясения. В городе была крупная ремонтная ракетная база, где ремонтировали зенитные комплексы С-200. По служебным делам был в Ростове, Красноводске, Дербенте, Махачкале, Грозном. В городе Дербенте как-то мы были с Зинулей. Городу 2700 лет. С интересом осмотрели крепость. Именно она стояла на шелковом пути между Каспием и Кавказскими горами. Конечно, большую часть времени я был на службе.

В Баку я дважды избирался делегатом съездов КП Азербайджана. Постоянно был депутатом Бакинского городского Совета и районных Советов, членом городского комитета Партии. В кабинете у меня был правительственный номер телефона. Вообще меня не забывали, приглашали на правительственную трибуну в дни праздников, парадов и шествий, в президиумы конференций и торжественных собраний.

В период с 7 августа по 30 августа 1983 года мы были в Крыму (Алушта). Конечно, мы были в Севастополе, на Графской пристани, на Мамаевом Кургане, в городе Бахчисарай и т.п. Остались неизгладимые впечатления на всю жизнь.

11 сентября 1984 года я был по служебным делам в Москве. По моему приглашению в ресторане гостинице «Баку», что на Тверской улице, собрались однокурсники по Академии, кто был тогда в городе, чтобы отметить мое пятидесятилетие, о чем говорят Приветственные Адреса.

Мы с Зинаидой на машине ездили в Тбилиси. Были в городе два дня. Очень красивый город и очень красивые люди. Поднимались на гору Мтацминда и осмотрели Пантеон писателей и общественных деятелей Грузии. Поклонились могиле Александра Сергеевича Грибоедова. С интересом гуляли по территории древней столицы Грузии Мцхета, которая находится при впадении реки Арагви в реку Куру. И, конечно, были в домике – музее, где родился Сталин И.. Были и на частной квартире, где был оборудован оригинальный музей Сталина. Нас сопровождал генерал-майор Деганов Б.Г. с женой. Неоднократно по служебным делам мне приходилось выезжать с проверками охот коллектива. Основные его базы были на озере Сары-Су. Нередко мы отдыхали с семьей и с друзьями. На этот раз на лягушку попался сом, которого я еле-еле принес. Но, какие вкусные из него получились котлеты и другая всякая вкуснятина?

В 1985 году ко мне в Баку прилетал мой однокурсник по Академии Григорьев Петр Иванович. В долж- ности заместителя начальника Политуправления войск ПВО страны он должен был расследовать анонимное письмо, написанное моим заместителем подполковником Петросяном, о якобы незаконном получении мною дачного участка. В те годы иметь дачный участок даже полученный во временное пользование по решению Правительства Азербайджана считалось, чуть ли не преступлением. Я был рад этой встречи. Было, что вспомнить и о чем поговорить. Петр Иванович разобрался внимательно. Никакие недостатки вскрыты не были, потому что они просто были придуманы. Он получил оправдательные документы и уехал в Москву. Бывали в годы службы и такие встречи. Но все это было неприятно и пришлось принять меры, чтобы перевести Петросяна на равнозначную должность в город Степанакерт – столицу Нагорного Карабаха. В 1988 году в период войны в Карабахе между Арменией и Азербайджаном оказалось, что именно Петросян сыграл самую отвратительную роль в разжигании этого конфликта. Мне из Москвы было предложено написать на него объективную характеристику. Вскоре он был уволен из Советской Армии.

19 февраля 1986 года я был награжден орденом «ЗА СЛУЖБУ РОДИНЕ в ВС СССР» Ш степени. Указ подписал Председатель Президиума Верховного Совета СССР А. Громыко.

7 марта 1987 года в ресторане гостиницы «Баку» состоялась свадьба нашей младшей дочери Лены. Ее муж после свадьбы был призван служить в Советскую Армию офицером на два года.

Практически каждый год мы выезжали на отдых и лечение в санатории. О каждом таком эпизоде нашей поездки на отдых можно писать и рассказывать очень много. С 10 сентября по 5 октября 1987 года мы отдыхали в Сочи в санатории имени К.Е. Ворошилова. Знаменательно, что это было как бы новое свадебное путешествие после первого свадебного путешествия тоже в Сочи в сентябре 1957 года. Разница была лишь в том, что тогда мы были моложе и отдыхали, как говорили, «дикарями». Мы очень хорошо отдохнули, много купались, гуляли по городу и его окрестностям, ходили в театр и кино. Прекрасное было время. Были мы и вблизи Сочи в зоне отдыха Дагомыс. Зимой с 2 февраля по 27 февраля 1988 года мы второй раз отдыхали под Москвой в санатории «Архангельское». Это был наш последний из 11 санаториев, в которых мы отдыхали за время моей службы. Каждый раз мы отдыхали только вместе с Зинаидой. 31 марта 1988 года у Леночки родился сын, наш второй внук – Руслан. В этом же году она окончила консерваторию.

Вообще 1988 год был очень тревожным. В октябре 1988 года начались, так называемые, «Сумгаитские события». Город Сумгаит – один из крупнейших и красивейших промышленных городов Азербайджана. Он расположен в 30 км от Баку на берегу Каспийского моря. Здесь была развитая химическая промышленность. В городе издавна дружно жили люди различных национальностей. События начались не в Сумгаите, а в городе Степанакерте – столице Нагорного Карабаха.

Нагорный Карабах – это область Азербайджана, где большинство населения армяне, но в окрестности жило большинство азербайджанцев. В Карабахе всегда были очень сильны националистические настроения, направленные на отделение от Азербайджана и присоединение к Армении. Слабость руководства КПСС и СССР во главе с Горбачевым М.С. способствовало этим настроениям. В Степанакерте произошла драка между молодыми людьми, в результате многие азербайджанцы пострадали. Среди них началась паника, и некоторые из них стали уезжать, в том числе и в город Сумгаит. В Сумгаите начались демонстрации протеста, появились провокаторы, среди которых было много армян, проживающих в Сумгаите. Это доказало следствие и суд. В Сумгаите начались беспорядки, убийства, грабежи, мародерство, гонение на армян. Конечно, все это была хорошо спланированная провокация.

Вблизи города Сумгаита было семь воинских частей, которые подчинялись мне. Среди них были такие крупные, как авиаремонтный завод, командир – полковник Соломатин В.Н., учебная бригада в поселке Насосная, командир – полковник Тодоров П.И., ракетный арсенал, командир – полковник Рыбин К., авиабаза, база топлива и т.д. В этих частях работало много армян. Например, на авиаремонтном заводе, самом крупном в войсках ПВО страны, из 2500 рабочих около 1800 были армяне из городов Баку и Сумгаита. В частях было относительно спокойно, но завод практически остановился. Начался массовый отъезд армян из города Сумгаита, а затем и из Баку. Всему политическому отделу пришлось сутками работать в частях и принимать меры для стабилизации обстановки и не допущения переноса беспорядков на территорию воинских частей. Сам я часто был в самом Сумгаите. В здании Горкома КПСС находился штаб по урегулированию этого тяжелого инцидента. Из Москвы прилетела большая комиссия, в том числе из ЦК КПСС, Правительства и Министерства Обороны СССР.

В Нагорном Карабахе начались вооруженные столкновения, появились жертвы. Власти, как в Москве, так и в Баку, бездействовали, разброд и шатание чувствовались во всем. 7 декабря 1988 года на территории Армении в городе Спитак произошло сильнейшее землетрясение, в результате которого погибло несколько тысяч человек. В народе ходила молва, что это божья кара за несправедливые действия. Вся страна направила в Армению гуманитарную помощь. Из Азербайджана тоже вылетел самолет со спасателями, палатками, медикаментами, продуктами питания. Но самолет был сбит, и все спасатели погибли.

Подводя итоги работы за 1988 год на совещании командного состава, партийного, профсоюзного и комсомольского актива, я особенно ощутил, что пришла пора увольняться из Армии. Я устал и начинал видеть бесполезность своей работы, в условиях развала Советской Армии и Советского государства.

В декабре 1988 года я обратился рапортом по команде с просьбой увольнения из Вооруженных Сил СССР. Меня просили задержаться, пока не будет найдена замена. Но решение мною было принято, и я просил ускорить решение вопроса. Тем более, что товарищи из ЦК Компартии Азербайджана обещали помочь с трудоустройством. Мне шел 55 год. Здоровье, силы, желание были. По их рекомендации 17 января 1989 года я был принят в Бакинскую зональную Высшую партийную школу старшим преподавателем на кафедру партийного строительства. Меня очень хорошо знали в Азербайджане и приветливо приняли в Школе. 20 января 1989 года я уже читал первую лекцию на тему: «Функции КПСС в условиях перестройки». Лекция была открытой. На ней присутствовали слушатели выпускного курса и почти все преподаватели Школы. По отзывам, моя лекция прошла успешно и была издана отдельной брошюрой.

6 февраля 1989 года Приказом Министра Обороны СССР я был уволен из рядов Вооруженных Сил СССР в запас. Вместе с годами, проведенными в Горьковском Суворовском военном училище, моя служба составила почти 45 лет. Провожали меня очень тепло и торжественно. На прощальном ужине был весь руководящий состав из 56 специальных частей и учреждений Закавказья. Так сложилась моя жизнь и служба в Советской Армии после Горьковского Суворовского военного училища. Конечно, прожитые годы в строю оставили неизгладимое впечатление и глубокий след в моем сознании.

Но жизнь продолжалась.

От новой работы я испытывал огромное моральное удовлетворение. Общение с совершенно новым коллективом профессорско-преподавательского состава высшего учебного заведения, чтение лекций на интересные для меня темы и, особенно, проведение групповых семинарских занятий давали мне мощнейший импульс в жизни. По существу новая работа во многом повторяла хорошо знакомые мне элементы. Было еще одно очень важное обстоятельство в связи с такой работой. У меня появилось сравнительно много свободного времени для обобщения и анализа накопленного опыта, уроков и выводов из прожитых лет.

В Бакинской зональной Высшей партийной школе в те годы занимались и получали высшее образование секретари партийных комитетов всех уровней, работники государственных учреждений, партийный, профсоюзный и комсомольский актив. Бакинская зональная Высшая партийная школа была единственной в Закавказье, и здесь учились представители Азербайджана, Армении, Грузии, многих областей Северного Кавказа. Я был человеком, как говорили, «свежим», пришел из Армии, что в те годы прибавляло авторитет, к тому же знал производство, поэтому нередко на мои лекции приходили преподаватели и слушатели разных курсов, факультетов и кафедр. Мой авторитет был достаточно высоким, и уже к концу первого полугодия 1989 года была опубликована моя лекция на тему: «К вопросу о возрождении и обогащении ленинской теории партии как политического авангарда Советского народа». Такие были в те годы модные темы для обсуждения и осмысливания. По этой теме я защитил кандидатскую диссертацию.

Но обстановка в Азербайджане постоянно обострялась. Шла война в Нагорном Карабахе. Шла ожесточенная борьба за власть и в самой республике. Армяне, а затем и грузины стали уезжать из города и из партийной Школы. В школе все реже говорили на русском языке, особенно на семинарских занятиях. Я начал чувствовать себя, образно говоря, неуютно. Необдуманный и преступный ввод частей Советской Армии в Баку ночью 20 января 1990 года, по распоряжению Горбачева М.С., и расстрел мирных людей еще больше обострил обстановку. Из города начали уезжать русские и люди других национальностей.

Наступили девяностые годы. Они коренным образом, до неузнаваемости изменили наше государство, где родились и прожили большую часть жизни мы и наши родители. Именно в 1990-1991 годах перестал существовать Союз Советских Социалистических Республик, прекратилась его 80 летняя история. Кто в прошедшие годы мог даже подумать, что руководство КПСС во главе с Горбачевым уже прогнило до основания и идет путем предательства идей марксизма, верных и священных по своей сути, но искаженных этой же верхушкой партии во имя своих личных целей и амбиций? События этих лет коренным образом повлияли на нашу семью, на наших детей, родных и близких.

В июне 1991 года Бакинская ВПШ была преобразована в Бакинский Институт социального управления и политологии. Я был назначен старшим преподавателем кафедры политологии.

Особо памятной для нас с Зинаидой была встреча с однокурсниками 1и 2 июля 1991 года, когда мы прилетели в Москву в связи с 25-летием окончания Академии. Встреча была прекрасно организована. На входе в Академию нас встретил, начальник политического отдела Академии генерал-лейтенантом Ситников А.Г. Прошла экскурсия по Академии, мы были на всех кафедрах, посидели на хорошо знакомых местах в нашей аудитории на нашем факультете. В актовом зале с нами встретился начальник Академии генерал-полковник Средин Г.В.. Мы посидели на тех местах в нашей аудитории, на которых сидели 25 лет тому назад. На торжественный ужин мы собрались в Доме офицеров Московского Округа ПВО. Вечер прошел интересно и запомнился на всю жизнь. Да, годы в строю, естественно, не заканчиваются календарно. Они продолжаются во встречах с одноклассниками по Суворовскому училищу, с однокурсниками по академии, с сослуживцами.

22 декабря 1993 года я выступал с лекцией в Госконцерне «Азал» – Азербайджанские авиалинии. Меня здесь хорошо знали. В Госконцерне работали выпускники Института, здесь я часто выступал с лекциями. Знали меня и как депутата и как заметного в Азербайджане военного. В беседе Генеральный директор Госконцерна и его заместитель предложили мне поехать в Москву помощником Генерального представителя Госконцерна «Азал» в Российской Федерации. В те годы такие представительства бывших союзных республик только создавались в России. Я был очень рад этому предложению. Во-первых, потому что мне предстояло работать в Москве, куда я давно стремился. Во-вторых, специфика работы в авиакомпании во многом напоминала мне военную службу. За годы службы я имел непосредственное отношение к авиации, как боевой, так и транспортной и хорошо изучил писанные и не писанные, есть в авиации и такие, законы, получил богатый опыт работы в авиационных полках. Я был уверен, что приобретенный опыт в войсках мне пригодится. Так что годы работы в Представительстве Госконцерна в России по существу продолжали мою службу в строю. Я дал согласие на предложенную должность.

После пяти лет работы 30 декабря 1993 года я уволился из Института. Провожали меня очень тепло и с сожалением.

В начале 1994 года я по рекомендации Кабинета Министров Азербайджана был назначен помощником Генерального Представителя Госконцерна «АЗАЛ» – Азербайджанские авиалинии в Российской Федерации. 23 января 1994 года мы вместе с Зинаидой прилетели в Москву и разместились в гостинице Посольства Азербайджанской Республики в России. 27 января 1994 года Разрешением Департамента Воздушного транспорта Министерства Транспорта РФ Генеральное Представительство Госконцерна «Азал» было аккредитовано в Российской Федерации. Аккредитованы были и мы с Зиной, и получили соответствующие документы. Начинался совершенно новый, очень интересный период нашей жизни и работы в Москве.

Так завершался 14 летний период жизни и работы в городе Баку. Какой он был? Видимо больше хорошим, счастливым и успешным.

Здесь я ровно 10 лет прослужил в Советской Армии. Да, по известным причинам я не получил генеральского звания, но годы, проведенные в Баку, были для меня как бы вознаграждением за чувства несправедливости, которые нередко я испытывал в прошлые годы.

Здесь я получил, говоря спортивным языком, «второе дыхание в жизни и работе». В работе я в полной мере реализовал свои возможности в соответствии с полученным высшим образованием и опытом работы. Эта очень высокая должность позволила мне быть совершенно самостоятельным в принятии решений и их претворения в жизнь, что наиболее соответствовало моим деловым качествам и характеру.

В эти годы, конечно, расширился мой жизненный кругозор, особенно, по вопросам взаимоотношений с гражданскими коллективами, где армейские методы руководства часто положительных результатов не дают. Со всеми коллективами предприятий и учреждений, где в большинстве были рабочие и служащие, у меня сложились деловые и дружеские отношения.

Дружеские отношения у меня были и со многими должностными лицами Министерств, ведомств, предприятий и учреждений, партийных и советских органов Азербайджана. У нас в Азербайджане и, особенно, в Баку осталось много друзей и хороших знакомых. Расширение моих познаний в гражданской жизни позволило без особых трудностей влиться в коллектив Института и успешно преподавать в течение пяти лет.

МОСКВА – станция КОНЕЧНАЯ

После семи месяцев жизни в гостинице Посольства Азербайджанской Республики в России в июне 1994 года мы с Зинаидой переехали в свою квартиру. Начались напряженные будни моей работы в должности помощника Генерального Представителя Госконцерна «АЗАЛ» – Азербайджанские авиалинии в Российской Федерации. В этой должности проработал четыре года. Затем два года работал Исполнительным директором Авиакомпании «Супер-Авиа» в Москве. За свою работу я был достаточно высоко оценен.

7 сентября 1996 года мы встретились с однокурсниками, чтобы отметить 30 лет со дня окончания Академии. Встреча проходила на территории Парка Победы на Поклонной Горе. Были почти все однокурсники, кто был жив и имел возможность приехать. К этому времени все мои товарищи – однокурсники первого набора факультета Противовоздушной обороны страны Военно-политической Академии имени В.И. Ленина уволились из Советской Армии. По-разному сложилась служба, жизнь и судьба каждого из нас. С некоторыми из них я встречался в годы моей службы, о чем писал в воспоминаниях.

Это была наша последняя общая встреча. Последующие общие встречи, к сожалению, проходили только по печальным событиям. Уже нет в живых Постнова Анатолия Иосифовича, Борисенко Юрия Тимофеевича, Брилева Николая Тимофеевича, Ситникова Анатолия Григорьевича, Папуша Николая Ивановича, Демьянова Анатолия Демьяновича, Фесенко Алексея Трофимовича, Зайцева Дмитрия Петровича, Саятевич Константина Андреевича, Волкова Александра Павловича.

Обо всех я буду, светлую память хранить.

ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ СПУСТЯ

Жизнь, военная служба разбросала нас, выпускников пятого учебного взвода четвертой роты Горьковского Суворовского военного училища, в разные концы великой страны, каким был Союз Советских Социалистических Республик (СССР). По-разному сложились наши судьбы.

С большинством из однокашников по училищу я не встречался после 1952 года, но всегда помнил о них. Мы встретились лишь, когда прошло без малого пятьдесят лет. В июле 1999 года я впервые был на выпуске суворовцев из Московского Суворовского военного училища. Здесь встретил Павла Гуляева. Встрече был очень рад. Узнал его. Мы долго и подробно обо всем говорили, вспоминали прошедшие годы.

25 сентября 1999 года в городе Нижнем Новгороде состоялась встреча выпускников, преподавателей и воспитателей Горьковского Суворовского военного училища, посвященная 55-летию училища и 50-летию первого выпуска суворовцев. Многих однокашников я узнал с трудом, но встрече был рад. В стенах училища прошло торжественное собрание. Несколько песен исполнил выпускник нашего училища 1954 года народный артист России, ведущий артист Московского театра Оперетты Герард Васильев. Мы гуляли по городу нашей юности, шли по любимому откосу и набережной Волги, фотографировались у памятника В.П. Чкалова. В Нижегородском Кремле мы возложили цветы у памятника жителям Нижнего Новгорода, погибшим в годы Великой Отечественной войны. А вечером за праздничным столом вспоминали наше детство и юность, прожитые годы.

Интересно было смотреть на тех, кто собрался на эту встречу. Будто и не было этих 50 лет, годы, похоже, отодвинулись назад и все чувствуют себя мальчишками – суворовцами в стенах родного училища. Вокруг шум, гам, смех, шутки. То и дело раздается: «Володя, привет!; Саша, как дела?; Леня, неужели это ты?». И седые пожилые мужчины действительно забывают свои годы, болячки и с удовольствием отвечают на голоса старых друзей. Эта встреча останется в моей памяти на всю жизнь.

1 октября 1999 года торжества, посвященные 55 юбилею училища, состоялись в Москве. В 1956 году Горьковское Суворовское военное училище было переведено в Москву и стало называться Московским Суворовским военным училищем. На митинге, среди выступавших, был выпускник 1963 года, уже из Московского Суворовского училища, Иванов Игорь Сергеевич – Министр иностранных дел России. Мы с гордостью слушали новый Марш суворовцев Москвы, ставший Гимном Московского Суворовского военного училища. В нем есть такие слова:

«Распрощавшись со школьной скамьей,

Мы в погонах уходим из детства,

Русской армии путь боевой

Нам Россия вручила в наследство.

В дни суровых военных невзгод

В первый раз наша песня звучала

Город Горький, собравший сирот,

Колыбелью нам стал и началом».

После торжественного прохождения суворовцев в столовой училища был праздничный обед.

11 и 12 августа 2002 года в Нижнем Новгороде мы отмечали 50 лет со дня окончания Горьковского Суворовского военного училища. На этот раз я был в Нижнем Новгороде вместе с Зинаидой.

Да, Училище стало для нас родным домом и неудивительно, что мы, уже поседевшие, испытываем жизненную потребность в постоянном общении, стремлении хоть изредка, но обязательно приехать в родной город, побывать хотя бы около родного училища. Подойти к дому, где прожито много лет, пройтись по знакомым улицам, скверам и паркам, выйти на набережную Волги и к знаменитому откосу, зайти на территорию Нижегородского Кремля, сесть с друзьями за общий стол и вспомнить детство и юность, прожитые годы. И как было не вспомнить слова Федора Глинка – выпускника 1803 года 1-го кадетского корпуса, известного писателя и поэта: «Никакие уставы, никакие условия обществ не могут произвести таких связей между людьми, как свычка ранних лет». Тысячу раз был прав Николай Васильевич Гоголь, сказав: «Нет уз святее товарищества». Памятная была встреча.

Вот такими были мои годы в строю.

Моя жизнь и карьера, жизнь моей семьи, пожалуй, в целом удалась.

Иногда можно слышать слова: «Человек совпал со временем». Что это означает? Говорят и так: «Он состоялся, как писатель», или «Он состоялся, как художник», или «Он состоялся, как военачальник» и т.д. в таком духе. Конечно, каждый человек должен стремиться к тому, чтобы использовать свои способности наилучшим образом и, если это возможно, по велению сердца. Но, если человек не имеет, выдающихся способностей, или он не сумел реализоваться в полной мере по каким-либо объективным или субъективным причинам и он хочет оценить период своей активной жизни на Земле? Какую он должен дать оценку?

Конечно, как бы мне не хотелось рассматривать прошедшие годы моей жизни в строю только как великий праздник, для меня, хочу это признать, прошедший жизненный путь был полон трудностей и тяжелых испытаний. Здесь было много упущений, ошибок, иногда и грубых, неиспользованных возможностей, были и пышки, были и шишки, что естественно. Но я горд и счастлив, что прожитые годы подтвердили правильность выбранного мною жизненного пути. Это главный вывод, который я делаю.

Я прожил большую, сложную, полную испытаний и для меня поучительную жизнь, почти 40 лет из которых я прослужил в Вооруженных Силах нашей страны. Мне пришлось сменить много гарнизонов. Семья жила за это время в 13 городах и сменила 20 квартир. Высшее офицерское звание «полковник » я получил, когда мне не было еще и 40 лет. Награжден Орденом «За службу Родине в ВС СССР». Кандидат политологических наук. Убежден, что в силу определенных обстоятельств я не сумел наилучшим образом реализовать свои способности, но я реализовался как личность.

Прожитые годы показали, что в создавшихся условиях, я трудился в силу своих возможностей эффективно во благо себе и семьи и достиг поставленной цели. Главное – я прожил активную часть своей жизни интересно, честно и достойно. Мне не стыдно смотреть в глаза своим детям и внукам, родным и близким, друзьям и товарищам.

Убежден, самое большое счастье мужчины – это чувство, что ты реализовался достойно. Прожитые годы показали, что я был преданным другом и патриотом своей Родины. Уволился в «чистую» в феврале 2000 года. Женат уже около 50 лет. Две дочери, три внука и два правнука. Живу в Москве.

Это были мои размышления и выводы.

Обобщая все написанное, я вновь говорю словами поэта: «Всем наступает срок дать ответ, что сделал ты за столько лет? Я отвечаю – я сделал все, что мог».

ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ.